Два месяца я приходила в себя после Каллума… И когда у меня получилось, пришло время влететь в объятия Тима. Самое идиотское решение. Тим работал на инвестиционную компанию и был так невероятно поглощен собой, что уже я бросила его. Потом был Стивен, директор по сбыту в одной из этих назойливых контор, торгующих вразнос. Он вкалывал ежедневно по много часов, что, как я думала, могло сработать в нашу пользу, но вышло иначе. Джосс считала, что Стивен бросил меня по причине моей неспособности гибко подходить к жизни из-за семейных обязанностей. Но, по правде говоря, это я бросила Стивена. Из-за него я ощущала себя ничтожеством. Его замечания о моей полной никчемности воскрешали слишком много воспоминаний. И хотя я сама думала, что во мне мало достойного, кроме внешности, однако, когда твой парень утверждает то же и ты в итоге чувствуешь себя платным эскортом, пора выходить из этой игры.
Я могла стерпеть от людей много гадостей, но и у меня были свои пределы, и чем старше я становилась, тем больше сужались эти границы.
Малкольм же оказался иным. Он никогда не давал мне повода презирать саму себя, и поэтому наши отношения складывались вполне приятно.
— Где же наш Выигрышный Билетик?
Я оглянулась через плечо и поискала его, игнорируя сарказм Джосс. Потом буркнула:
— Не знаю.
С Малкольмом я буквально вытащила счастливый билет. Он выиграл в лотерею «ЕвроМиллионы» три года назад, бросил работу — фактически карьеру — и теперь наслаждался новой жизнью миллионера. Привыкнув всегда чем-то заниматься, он решил попробовать себя в недвижимости, и к настоящему времени обзавелся некоторым количеством домов, которые сдавал в аренду.
Сейчас мы стояли в старинном здании из красного кирпича, с грязными окнами, сложенными из множества маленьких прямоугольных стеклышек — такие скорее ожидаешь увидеть на складе, а не в картинной галерее. Однако внутри все выглядело совершенно иначе. Выложенные из твердых пород дерева паркетные полы, восхитительное освещение и перегородки для картин — идеальное место для выставок. Малкольм развелся за год до своего выигрыша, но, конечно же, симпатичный богатый мужчина привлекал молодых женщин вроде меня. Вскоре он сошелся с Беккой, предприимчивой двадцатишестилетней ирландской художницей. Они повстречались пару месяцев и после разрыва остались добрыми друзьями. Малкольм даже вложил деньги в ее творчество, сдав ей галерею в нескольких кварталах от моей прежней квартиры в Лейте.
Приходилось признать: галерея и выставка производили определенное впечатление, пусть даже у меня не получалось понять, что картины говорят мне.
Малкольму удалось собрать группу частных коллекционеров на специальное мероприятие открытия новой коллекции Бекки, и, по счастью, им картины что-то говорили. Сразу по прибытии я потеряла своего кавалера. Бекка — в леггинсах цвета «металлик» и слишком большом свитере — поспешила к нам с Малкольмом, шлепая босыми ногами по ледяному деревянному полу. Одарив меня нервной улыбочкой, она сграбастала Малкольма и потребовала, чтобы он представил ее тем, кто уже собрался. Я же отправилась бродить по галерее, гадая, это у меня нет вкуса к живописи или данная живопись нехороша.
— Я подумывал купить что-нибудь домой, но… — тихонько присвистнул Брэден, увидев ценник на холсте, перед которым мы стояли, — …взял за правило не переплачивать, когда покупаю дерьмо.
Джосс фыркнула и кивнула, абсолютно согласная. Решив сменить тему, прежде чем кто-нибудь из них подобьет второго на открытую грубость, я спросила:
— А где Элли и Адам?
Милашка Элли могла привнести позитивную струю во все, что угодно. Ей также удавалось сдерживать резкий язык, лучшего друга и брата, поэтому я ее специально пригласила.
— Они с Адамом остались дома, — ответила Джосс со спокойной серьезностью, тронувшей меня. — Сегодня она получила результаты МРТ. Все чисто, конечно же, но на нее снова нахлынуло.
Прошло как раз около года с тех пор, как Элли сделали операцию на головном мозге, чтобы удалить доброкачественные новообразования, вызывавшие неприятные физические ощущения и припадки. Я тогда еще не была с ней знакома, но как-то раз Джосс ворвалась в мою старую квартиру, когда Элли выздоравливала, и я поняла по ее рассказу, что для них всех это было весьма нелегким временем.
— Постараюсь заскочить к ней на днях, — пробормотала я, гадая, как бы выкроить на это минутку. При двух работах, присмотре за мамой и Коулом и сопровождении Малкольма везде, где он хотел меня видеть, моя жизнь была весьма загруженной.
Джосс кивнула, участливо сдвинув брови. Она волновалась за Элли больше, чем кто-либо другой.
«Ну ладно, может, и не больше», — подумала я, бросив взгляд на Брэдена, чьи брови также сошлись в одну тревожную линию.
Брэден был, пожалуй, самым гиперопекающим братом из всех моих знакомых, но, поскольку я все знала о гиперопеке младшего брата, смеяться над этим у меня не получалось.
В попытке вытянуть их из мрачных мыслей я стала шутить по поводу исключительно паршивого дня на моей работе. По вечерам во вторник, четверг и пятницу я работала в «Клубе 39». По понедельникам, вторникам и средам днем — личным секретарем у Томаса Мейкла, в бухгалтерской фирме «Мейкл и Янг». Мистер Мейкл обладал прескверным характером, и, поскольку пафосное название «личный секретарь» на самом деле означало «девочка на побегушках», я постоянно страдала от всплесков его бурного темперамента. Некоторые дни проходили прекрасно и мы ладили довольно хорошо; в другие же, как сегодня, я «путала собственную задницу с локтем» — прямая цитата — и совершенно ни на что не годилась. Очевидно, сегодня моя никчемность поставила новый рекорд: в его кофе было недостаточно сахара, девица в пекарне проигнорировала мои инструкции убрать из его сэндвича помидоры, и я не отправила письмо, которое мистер Мейкл забыл мне переслать. Слава богу, завтра я могла отдохнуть от его ядовитого языка.
Брэден снова попытался убедить меня уволиться и перейти на неполный день в его агентство недвижимости, но я отклонила его помощь, точно так же, как всегда отказывалась от предложений Джосс. Хотя я была благодарна им за доброту, но решительно намеревалась самостоятельно устраивать свою жизнь. Когда полагаешься на симпатичных тебе людей, доверяешь им в чем-то столь важном, они неизбежно тебя разочаровывают. А я совсем не хотела разочароваться в Джосс и Брэдене.
Сегодня вечером Брэден явно казался себе более убедительным, чем обычно, и изо всех сил расписывал выгоды работы на него. Внезапно я ощутила, как волоски у меня на шее встали дыбом. Все мое тело напряглось, и я чуть повернула голову — слова Брэдена зазвучали глуше, — ища глазами, кто или что так привлекает внимание. Мой взгляд пробежался по залу, и у меня вдруг перехватило дыхание, когда он задержался на парне, разглядывающем меня. Наши глаза встретились, и по какой-то невообразимой причине визуальный контакт ощущался как физический, будто осознание присутствия этого парня здесь пригвоздило меня к месту. Я почувствовала, что мой пульс зачастил, а в ушах зашумела кровь.