Горячие губы едва коснулись моего плеча, и сильная рука пропала, но тепло его тела осталось.
Звук расстегиваемой молнии заставил меня всю запылать от предвкушения, и мое дыхание громче зазвучало в тишине комнаты. Прошуршала одежда, и я краем глаза увидела, как его футболка падает на пол, затем — джинсы, и пульсирующий обнаженный жаркий член ткнулся мне в ложбинку между ягодицами.
А потом и этого не стало.
Растерявшись, я оглянулась через плечо, и мой взгляд упал на коврик перед пустым камином. Обнаженный возбужденный Кэм смотрел на меня снизу вверх жадными глазами — он полулежал на спине, согнув колени, опираясь на локти.
Не говоря ни слова, он протянул мне руку, я вложила в нее свою и шагнула через его бедра, встав над ним. Я вся покраснела и задрожала, чувствуя себя слишком уязвимой и открытой ему.
Кэм потянул меня за руку, и я послушно опустилась на колени — коврик оказался для них мягкой подушкой. Взяв в руку стоящий член, Кэм подвел его к моему входу, и, когда я еще больше опустилась, он заполнил меня, скользнув в мое мокрое русло с такой радостной готовностью, что мы оба ахнули. Я стиснула плечи Кэма и чуть отклонилась назад, ощущая, как от восхитительного трения нарастает напряжение внизу живота. Мои губы разомкнулись в восторженном вздохе, взгляд впился в глаза Кэма, а бедра начали подниматься и опускаться в идеальном ритме.
Я видела растущее возбуждение в его глазах, а он видел то же самое в моих, и это было невероятно сильное ощущение. Моя кожа начала гореть, и я попыталась двигаться быстрее, стремясь к кульминации, но Кэм приостановил меня, сжав мои бедра и препятствуя движению. Его взгляд бродил по моему лицу, вбирая каждую подробность. Я никогда еще не чувствовала себя настолько обнаженной.
Я помотала головой, молчаливо приказывая ему прекратить, однако его хватка только усилилась. Я не могла отвести взгляд — хотела, но не могла. Для меня всего этого было слишком, слишком много. Чувствуя, как слезы щиплют глаза, я грудью обрушилась на Кэма, обвила руками его шею, зарылась губами в волосы, опускаясь и поднимаясь мучительно медленными движениями.
Ощутив, как меня мягко тянут за волосы, я позволила ему поднять меня, и моя спина изогнулась в его захвате. Влажный жар охватил мой сосок, когда он взял в рот правую грудь, а другая его рука в это время тискала и ласкала левую, сжимая сосок между пальцами. Крик сорвался с моих губ, когда резкий всплеск удовольствия полыхнул между ног, и я крепко сжала шею Кэма, скача все быстрее, хотел он этого или нет.
Его губы двигались, покрывая мою грудь мокрыми поцелуями, и я набрасывалась на него в жажде большего — в жажде всего. Кэм застонал, и его пальцы впились в мышцы моей спины.
— Кэмерон, — выдохнула я сквозь стремительно растущее напряжение, все быстрее ударяя бедрами. — Я близко. Вот-вот…
Желая его губ в момент оргазма, я ласково потянула Кэма за волосы, поднимая к себе, накрыла его рот своим, язык скользнул глубоко внутрь для поцелуя чистейшей страсти и чувственности.
Напряжение внутри меня лопнуло. Я кончила с воплем, приглушенным ртом Кэма, и все мои мышцы моментально сжались на его теле, когда влагалище стиснуло член, гоня по мне — волна за волной — пульсирующее блаженство. Упав на него, я уткнулась лбом ему в плечо, а Кэм еще несколько раз погрузился в меня, прежде чем взорваться влажным жаром оргазма, — и глухое рычание мне в ухо, когда он кончил, заставило мои внутренние мускулы сжаться еще пару раз.
Мы долго лежали, обхватив друг друга.
Не говоря ни слова.
Не нуждаясь в словах.
* * *
— Через час мне уходить, — простонал Кэм.
Мы лежали на коврике — покрывале из искусственного меха, которое Бекка купила ему в качестве подарка на новоселье. Моя голова покоилась на груди Кэма, наши ноги переплелись, а его пальцы расчесывали мне волосы.
— Фу-у, на работу, — сказала я, надувая губы и проводя пальцем по завиткам его татуировки.
— Согласен. Я бы остался здесь навсегда.
Я улыбнулась ему в плечо в полном восторге:
— Знаешь, единственное, что могло бы сделать это еще лучше, — настоящий огонь в камине.
— В следующий раз зажгу свечи, — весело фыркнул он.
— Как мило. Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасный романтик?
— Не-а. Такое про себя я определенно слышу впервые.
Удивившись, я подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо:
— Серьезно?
— Серьезно. — Его губы дрогнули. — Думаешь, я романтик? Детка, это ничего хорошего не говорит о тех придурках, с которыми ты встречалась.
Я ухмыльнулась в ответ:
— Ну, на самом деле у тебя здорово получается.
Нежно глядя на меня, Кэм сжал мое плечо:
— С тобой это легко.
— Видишь! — тихонько воскликнула я, и мои глаза засияли от абсолютного блаженства. — Это было романтично.
— Правда?
— Да. Ты, конечно же, вел себя романтично со своими бывшими девушками?
Зачем, ох, зачем я спросила об этом? Неужели я и вправду хотела слышать про его бывших девушек?
К счастью, Кэм уклонился от ответа. К сожалению, уклонился он, задав встречный вопрос:
— А Малкольм романтично себя вел? Или этот Каллум? — В его вопросе явственно прозвучало напряжение, так что я решила отвечать осторожно. Но честно.
— Каллум мог быть очень романтичным. Всякие сердечки, цветочки и прочее дерьмо.
— Прочее дерьмо? — фыркнул Кэм.
Я пожала плечами, чувствуя, что могу спокойно говорить об этом сейчас, в объятиях настоящего.
— Если оглянуться назад, все это кажется фальшивым. Мы пробыли вместе два года. Он пару раз встречался с Коулом, с мамой — никогда. Я виделась с ним каждые выходные, когда получалось. Он посылал мне цветы, покупал красивые вещи, весь наизнанку выворачивался на Валентинов день. Я познакомилась с его родителями, но очень мало о них узнала. Тусовалась с некоторыми его друзьями, но узнала о них еще меньше. Сомневаюсь даже, знала ли я самого Каллума, но совершенно уверена, что меня он не знал. Так что — да… прочее дерьмо. Я бы выбрала секс на столе с парнем, который понимает, куда лезет — пардон за каламбур, — взамен ежедневных цветов и шоколадок.
Я украдкой взглянула на Кэма и увидела, что он ухмыляется во весь рот.
— Кажется, я действую на тебя прозаически, Джоанна Уокер.
— Мне тоже, — усмехнулась я в ответ.
Он потерся голенью о мою ногу и притянул меня еще ближе.
— А Малкольм?
— У него были свои плюсы. Опять же, я не слишком много знаю о нем, и он вроде бы был этому рад. Я знаю, что он был женат, что его мама умерла, но отец жив. У него есть брат, они очень дружны, но недостаточно, чтобы познакомить с ним меня. Малкольм вообще не знал меня, хотя думал, что знает… Но он был истинным джентльменом.