– Да, все хорошо. А ты как?
Нас заедало таким образом еще несколько минут, и потом мне удалось наконец совершить прорыв:
– А мама как поживает?
– О, она, она…
Повисла долгая, мучительная пауза.
– Она едет в Кению. С Юной.
Вся гадость в том, что история с португальским каторжником Жулиу началась именно с маминой поездки на отдых в компании Юны.
– Ты тоже с ними едешь?
– Нет-нет, – с напускным безразличием сказал папа. – У меня нет ни малейшего желания сидеть зарабатывать рак кожи, потягивая пинья колада и глядя, как гологрудые танцовщицы выделываются перед похотливыми немытыми стариками.
– Но она тебе предлагала поехать?
– Э-э, вообще-то нет. Мама говорит, что она свободный человек и имеет право на личный выбор, что наши деньги – это ее деньги, что у нее должна быть возможность познавать мир и саму себя, когда ей вздумается.
– Ну, если этими двумя пунктами все и ограничивается… – замялась я. – Она любит тебя, папа. Ты же сам это видел, – я чуть не сказала «в последний раз», – в Рождество. Ей просто нужны иногда новые впечатления.
– Да-да, Бриджит, знаю. Но есть еще кое-что. И это ужасно. Можешь подождать секунду?
Я глянула на часы. Мне уже давным-давно пора было сидеть в «192», к тому же я не успела предупредить Джуд и Шерон, что Магда тоже придет. И при благоприятных-то обстоятельствах нелегко соединять вместе подруг из разных лагерей (разделение проходит по принципу «замужняя – незамужняя»), а Магда, помимо всего прочего, еще и родила недавно ребенка. Боюсь, на душевном состоянии Джуд это отразится не самым лучшим образом.
– Извини. Сходил дверь закрыть. – Папа вернулся к трубке. – Так вот, – заговорщицким тоном продолжал он, – я случайно услышал сегодня, как мама говорила по телефону; видимо, звонила в отель в Кении. Она сказала… сказала…
– Спокойно, спокойно. Что она сказала?
– Она сказала: «Только пусть будут повыше и, пожалуйста, пожестче. Мы хотим хорошо отдохнуть».
Боже правый.
– Что же я… – папа почти рыдал, – буду спокойно слушать, как моя жена нанимает себе жиголо?
Я растерялась. Какой совет дать собственному отцу по поводу жиголонанимательских устремлений собственной матери? Подобный вопрос не рассматривается ни в одной из прочитанных мною книг.
В итоге я не нашла ничего лучше, кроме как попытаться пробудить в папе веру в свои силы, а также посоветовать ему не заводить с мамой разговоров сейчас, а отложить все до утра, чтобы иметь возможность немного успокоиться и отстраниться от эмоций, – сама я никогда бы не смогла этого осуществить, прекрасно понимаю.
Теперь я опаздывала уже сверх всякой меры. Сказала папе, что у Джуд душевный кризис.
– Все, все, иди-иди! Поговорим, когда у тебя будет время. Волноваться я не стану! – засуетился он. – Пойду поработаю в саду, пока дождя нет.
Говорил он невнятно и не совсем своим голосом.
– Папа, сейчас девять вечера и зима на дворе.
– Ах, ладно. – Он, кажется, опешил. – Чудненько. Пойду тогда виски выпью.
Надеюсь, с ним все будет в порядке.
59,5 кг (а-а-а! но, возможно, это все бурдюк с вином, в который я превратилась), сигареты: 1 (оч. хор.), работа: 1 шт., романы: 1 шт. (держусь на хорошем уровне).
5.00. Никогда, никогда в жизни больше не буду пить.
5.15. В голову все время лезут обрывочные воспоминания о вчерашнем вечере.
Пыхтя принеслась под дождем в «192». К счастью, выяснилось, что Магда еще не пришла. Джуд уже успела себя накрутить и довести до состояния, когда любую мелочь видишь как трагедию, которую невозможно пережить, – именно от этого предостерегает автор книги «Как не делать из мухи слона».
– У меня никогда не будет детей, – твердила она, уставившись взглядом в одну точку. – Я отработанный материал. Тот парень в своей статье пишет, что женщины за тридцать – ходячие яичники и ничего больше.
– Да подумаешь тоже! – фыркнула Шерон, хватая бокал с вином. – Ты разве не читала «Ответный ход»? Да он просто писака без ума и без совести, ничего другого не умеет, кроме как женщин критиковать. Все это мещанская пропаганда, чтобы не давать женщинам развиваться, чтобы делать из них рабов! Хоть бы он облысел раньше времени!
– Но какие у меня шансы успеть познакомиться с новым мужчиной, создать с ним прочный союз и убедить его, что он хочет ребенка? Они же никогда не хотят детей, пока дети не появляются.
Лучше бы Джуд не говорила в общественном месте о «тикающих часиках». О таких вещах все мы тихо переживаем, но стараемся делать вид, что данный нелицеприятный факт и не факт вовсе. А вот если эту тему открыто подняли в «192» – тогда делать вид становится куда сложнее.
К счастью, Шерон уже начала пламенную проповедь.
– Сколько женщин тратят свои молодые годы на детей! Рожают в двадцать, в тридцать, в сорок! А ведь именно в это время больше всего надо думать о карьере! – рычала она. – Вот в Бразилии тетка родила в шестьдесят – и все прекрасно!
– Ура! – воскликнула я. – Детей никому никогда не хочется, их всегда планируешь завести года через два-три!
– Слабое утешение, – мрачно сказала Джуд. – Магда говорит, что, даже когда они с Джереми поженились, она не могла поднять тему ребенка, чтобы в ответ не услышать, что все у них становится слишком серьезно.
– Что? Даже когда они поженились? – заклокотала Шерон.
– Да, – кивнула Джуд, взяла сумочку и с раздраженным видом пошла в туалет.
– У меня шикарная идея, что подарить Джуд на день рождения, – повернулась ко мне Шерон. – Ее собственную замороженную яйцеклетку!
– Тс-с, – хихикнула я. – Трудновато будет сделать это в виде сюрприза.
В этот самый момент в ресторан вошла Магда, что было весьма неудачно, поскольку: a) я так и не предупредила подруг о ее приходе, и b) я испытала сильнейший шок, потому что со времени, когда Магда родила третьего ребенка, я видела ее только один раз и живот у нее с тех пор еще не опал. Магда щеголяла золотого цвета блузкой и бархатным шарфом на голове – трудно было не заметить резкого контраста с остальными посетителями ресторана, одетыми в спортивно-походном стиле.
Когда я наливала Магде бокал шардоне, вернулась Джуд. Она глянула на живот Магды, а потом с обвинением перевела глаза на меня.
– Привет, Магда, – угрюмо поздоровалась она. – Когда ждешь?
– Я родила месяц назад, – сообщила Магда, и подбородок у нее задрожал.
Нельзя было сводить вместе подруг разных видовых принадлежностей, ой нельзя.
– Я что, такая толстая? – шепотом, точно Джуд и Шерон – наши злейшие враги, спросила меня Магда.