Нурбану становиться исключением не собиралась. Жертвовать на строительство имаретов или выделять средства на содержание бесплатных столовых, конечно, хорошо, но заниматься их организацией самой… нет уж, пусть с этим возится Михримах, она вся в свою мать, такая же ненормальная.
Уже не первый год слышится: «Повелитель болен». Говорят шепотом, потому что султан терпеть не может болезни и особенно слухи о них. Но ни для кого не секрет, что раненная еще в молодости нога все чаще дает о себе знать, а на лицо приходится накладывать мазь и даже венецианские румяна (об этом Нурбану донесла всеведущая кира Эстер), чтобы выглядеть моложе и крепче.
Болен… сколько еще продлится это «болен»? Повелителю семь десятков лет, правит уже сорок два года, пора бы и на покой. Пока был жив Баязид, все прекрасно понимали, что покой для султана может быть только вечным, что братья вцепятся друг дружке в горло, едва похоронив отца. Якобы боялся этого и Повелитель. Но Баязида уже нет, почему бы не уступить свое место оставшемуся Селиму?
Нурбану так часто размышляла об этом, что мысли стали безликими и не вызывали больших эмоций, а потому были неинтересны. Нет, сейчас она шагнула чуть дальше, и это «чуть» было опасным настолько, что даже от мелькнувшей мысли захватывало дух. Прекрасная венецианка мечтала о том, как станет валиде.
Эка невидаль – женщина гарема мечтала о том, чтобы стать матерью султана! В гареме все мало-мальски красивые девушки об этом мечтают, а тут прекрасная Нурбану…
Но в этом и заключалась опасность, от мечты поломойки или даже красавицы-наложницы из икбал, уже побывавших на ложе султана, до положения валиде так же далеко, как от земли до неба. Их мечты могли грозить неприятностями и быть опасными только для их окружения. А Нурбану не просто имела шанс стать следующей валиде, но и должна стать таковой, ее сын Мурад – старший у единственного сына Повелителя.
Это самое трудное – удержаться от поспешности в шаге от желанного приза, это самое опасное – не сделать опрометчивый шаг, не поспешить, когда до награды уже рукой можно дотянуться. Промедлишь мгновение – рискуешь остаться ни с чем, вожделенную награду перехватит кто-то другой, но всего на мгновение поторопишься – и потеряешь все, не только надежду, но и жизнь.
Кто самый опасный для Повелителя? Вовсе не поломойка, мечтающая родить от него сына и когда-нибудь возвести на престол, не впервые осчастливленная его вниманием красотка, даже не та, что родила и сумела вырастить до поры обрезания своего шехзаде, а те шехзаде, что уже вошли в силу, готовы править сами. Взрослые сыновья и их матери.
А еще жены взрослых сыновей, у которых есть свои сыновья.
У Сулеймана не было в живых матери Селима, Хуррем умерла раньше, чем стала валиде, хотя правила куда более властно, чем если бы таковой была. И сын у Сулеймана остался всего один.
И вот именно потому Селим и его любимая наложница Нурбану, родившая и вырастившая своего сына Мурада, были для Сулеймана самыми опасными людьми в империи.
Именно потому Нурбану была крайне опасна и для собственного мужа.
Чтобы стать валиде, ей мало привести на трон супруга, надо, чтобы этот супруг сам покинул свет, оставив Мурада на престоле. Казалось, никаких сомнений – Сулейман признавал Селима единственным наследником, а сам Селим любил и Нурбану, и ее сына Мурада. Мурад назван наследником второй очереди после отца.
Насколько же осторожной нужно быть Нурбану, чтобы не опередить судьбу на мгновение, не сделать тот самый решающий шаг на миг раньше, чем следует! Она умела ждать, научилась этому в последние годы жизни Хуррем Султан, когда едва не потеряла голову в буквальном смысле, связавшись со шпионкой Рима. Тогда Хуррем Султан дала ей важнейший совет: никогда не торопить события, ведущие к власти.
– Если тебе суждено быть валиде – будешь. Но если не суждено, сколько ни пытайся, не выйдет, только рискуешь погибнуть.
Сама Хуррем валиде так и не стала, не успела.
Нурбану ждала, терпеливо ждала много лет. Но иногда закрадывалась мысль о том, стоит ли то, что получит, такого долгого ожидания? Не будет ли власть, которую получит в результате долгого ожидания, слишком короткой? Сулейман стар, но крепок, сам отдавать трон не намерен, а ведь после него будет править еще Селим, и только потом придет очередь Мурада, только потом Нурбану сможет назвать себя валиде султан. Если Селим, подобно отцу, просидит на троне несколько десятков лет, то что останется ей, ведь они с Селимом ровесники?
Конечно, у Селима нет матери, следовательно, Нурбану сможет править гаремом, как это делала Хуррем Султан. Недавно она завела шутливый разговор с Селимом, поинтересовавшись тем, что он изменит в гареме, став султаном.
Тот задумчиво помолчал, а потом усмехнулся:
– Править гаремом останется Михримах, у нее хорошо получается. Ты с Мурадом будешь в Манисе, тебе там нравится, да и Мураду нужна помощь. А я наберу новых наложниц, молодых и красивых.
Нурбану понимала, что Селим нарочно дразнит ее, но понимала и другое – большая часть сказанного вполне возможна. Пока жива дочь Сулеймана Михримах Султан, Селим вполне может оставить правление гаремом ей, это в правилах гарема, если нет матери, то старшая в гареме сестра султана. Сулейман и здесь нарушил правила, доверив женское царство Топкапы дочери, а не сестре, но, во-первых, самого гарема как такового у Сулеймана уже давно нет, Хуррем его постепенно разогнала, во-вторых, Михримах – копия своей матери во всем.
Хуже того, что сказал, Селим мог только сделать. Угроза быть отодвинутой от цели, когда та так близка, и заставила Нурбану хотя бы тайно размышлять о возможности удаления не только правящего султана (тот все же старик, сам долго не проживет), но и Селима, и Михримах тоже. Освободить путь наверх можно, только устлав его трупами всех, кто мешает.
Жестоко? Но иного пути просто не существовало. Селим не Сулейман, он не пойдет против всего мира ради своей возлюбленной, да и Нурбану не такова, чтобы садиться на трон рядом с мужем. Она многому, очень многому научилась у Хуррем, однако натура другая. И возраст тоже, когда Хуррем заняла место валиде в гареме, ей было тридцать, а Нурбану уже почти сорок, разница велика.
Оглянувшись на едва живых служанок, которые просто засыпали стоя, Нурбану усмехнулась:
– Мефтуне, можете идти, я прилягу сама, если захочу спать.
– Да, госпожа, – служанки поспешно (пока не передумала) попятились и скрылись за дверью.
Нурбану требовала, чтобы с ней вели себя так, словно она уже валиде. Конечно, не в присутствии султана, но в своем дворце обязательно.
Это вызывало насмешки Селима, но Нурбану не сдавалась.
Служанки ушли, Нурбану действительно прилегла.
Уехать в Кютахью из Коньи… Что-то здесь не так, было что-то в этом нелепом приказе Повелителя, чего она пока никак не улавливала.
И вдруг поняла: а Мурад? Шехзаде уже слишком взрослый, чтобы его держать подле отца. У Мурада гарем, Нурбану сама купила ему нескольких девушек и не позволила Селиму на них глянуть. Одна из наложниц удивительно красива, настолько, что Нурбану порадовалась собственной предусмотрительности. Пусть эта Сафие лучше будет наложницей Мурада, чем составит ей самой конкуренцию в гареме Селима.