Но Хелен понимала, что болезнь короля дала ей отсрочку. И не собиралась упустить эту возможность. Ее признание в любви не нашло отклика. Он скорее всего не поверил ей. Значит, придется просто доказать ему свою любовь, показать свои чувства, смело искушая единственным имеющимся у нее оружием: желанием, женскими чарами.
Одна беда – она не знала, как вдруг сделаться смелой. Ведь рядом не было женского руководства – особенно с тех пор, как Мюриел уехала, – а Хелен не была сильна в искусстве флирта и соблазнения. Поэтому она стала наблюдать за служанками. Однако это ей мало помогло, если только она не намеревалась носить платья, из которых грудь чуть ли не вываливается, наклоняться, чтоб налить эля, демонстрируя эту грудь во всей красе, и позволять мужчинам гладить себя по заду.
Но он был не так равнодушен к ней, как хотел показать. Она все время помнила о том поцелуе. Он хотел ее и готов был это признать. Это начало. То уязвимое место, по которому она может ударить. Если вожделение – тот меч, который пробьет его щит, она намерена сделать все, чтобы прорваться сквозь его оборону.
С отъездом Дональда это должно быть легче. Уилл отправил его в Инвернесс на поиски Мюриел, после того как первый гонец вернулся с пустыми руками. Но конечно, остаются еще ее братья.
Она поморщилась. Они крайне затрудняли ей все дело. Уилл пребывал в отвратительном настроении, что Кеннет объяснял болезнью короля. Когда она не ухаживала за королем, грозный граф, ее старший брат, так загружал ее обязанностями, что не оставалось времени больше ни на что. Кеннет был еще хуже. За исключением благословенных (и слишком коротких) двух дней, когда он ездил в замок Скелбо, ее непрошеный «защитник» почти не отходил от нее ни на шаг.
– Куда это ты собралась в это чудесное утро, сестра?
Она оцепенела. Он шел за ней буквально по пятам. Просто удивительно, как он при этом не наступал ей на ноги. Поделом ему было бы. Ее брат почти так же красив, как Грегор Макгрегор, только гораздо надменнее. За женское внимание ему никогда не приходилось бороться. Женщины падали к его ногам, и он разрешал им любоваться собой.
Хелен скрипнула зубами и попыталась улыбнуться.
– Я думала посмотреть, достаточно ли лимонов привезли. Король любит добавлять сок в свой эль.
Она сомневалась, слышал ли он ее ответ. Глаза Кеннета сузились, когда он окинул ее взглядом.
– Интересное платье, – медленно проговорил он. – Но мне кажется, в нем чего-то не хватает.
Щекам Хелен стало жарко, но она оставила без внимания его комментарии и явное неодобрение. Она взяла в руки тонкий шелк и растянула юбку, помотав ею для пущего эффекта. Серебристо-розовые нити заблестели на свету, вливающемся в высокие окна Большого зала, где он настиг ее.
– Красивое, правда? Последняя мода из Франции, мне сказали. На свадьбе леди Кристина была точно в таком же.
Вообще-то Хелен опустила лиф своего на дюйм, но не собиралась сообщать об этом. Какое значение имеет один дюйм?
Имеет, однако, и немалое, если судить по реакции брата.
– Леди Кристина – замужняя женщина, имеющая мужа, готового убить любого мужчину, который посмотрит на нее.
– А я вдова, – напомнила Хелен, упрямо задрав подбородок. – И буду носить, что хочу, брат.
Она видела, что Кеннет и сам не знает, забавляет его или раздражает это ее внезапное притязание на независимость.
Он с минуту задумчиво глядел на нее, потом, похоже, решил высказаться откровенно. Губы его растянулись в кривоватой ухмылке.
– Знаешь, это не поможет. Тебе его не разубедить. Маккей – гордец и упрямец, каких поискать, и разрази меня гром, если я сейчас этому не рад. Ты отказала ему и вышла за его друга; потребуется куда больше, чем платье с низким вырезом, чтоб заставить его передумать.
Обозлившись, Хелен раздраженно зыркнула на него.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Но горячий румянец на щеках опровергал ее слова; ей было неловко, что ее замысел оказался столь очевиден.
Братья могут быть такими несносными. Особенно если только смеются и щиплют ее за нос, как будто ей всего два годика.
– Ах, Хелен, ты все еще слишком наивна. – На лице у него было написано это выводящее из себя «ах, глупышка Хелен». Если он сейчас притянет ее к себе под мышку и взъерошит голову, она точно заедет ему в живот, как делала, когда была девчонкой. – Одна ночь в качестве замужней женщины не делает тебя кокеткой.
Не было даже одной ночи, но говорить ему об этом она не собиралась. Это лишь подкрепит его довод, а «вдовство» дает ей некоторую свободу, которую она не желает потерять.
– Черт, этот ублюдок так упрям, что залезь ты к нему в постель хоть нагишом, он скорее всего не заметит.
Кеннет так хохотал, что проглядел вспышку неожиданно возникшего любопытства в ее расширившихся глазах. Залезть к нему в постель нагишом… Боже милостивый… неужели женщины так делают? Мера казалась крайней, но она добавила ее к мысленному списку своих приемов обольщения.
Она хотела было поблагодарить брата за подсказку, но подумала, что вряд ли он сочтет это забавным.
– Если мы закончили, я пойду. Мне надо позаботиться о еде для короля.
– Ах, Хелен, не поднимай перышки. Прости, что я смеюсь.
Она попыталась приструнить его строгим взглядом, но его голубые глаза, так похожие на ее, искрились смехом.
Братья! Она поджала губы. Порой ей хотелось вновь стать пятилетней девчонкой, чтоб можно было пнуть их, даже если они вдвое больше ее.
Словно угадав, о чем она думает, Кеннет отступил на шаг и скрестил на груди руки, еще не закончив свои назидания.
– Ты проявляешь такой интерес к королевской еде. Кухарка упоминала, что с тех пор, как Каррик – я имею в виду, король – снова начал есть, ты настояла на том, чтоб лично присматривать за приготовлением его блюд.
Хелен думала, что ей удалось скрыть свою реакцию, но Кеннет всегда был раздражающе проницателен. В один миг веселье его как ветром сдуло.
– И что ты хочешь сказать? – Она пожала плечами. – Король едва не умер под нашей крышей. Особая осторожность не повредит.
Он смотрел на нее так долго и пристально, что у нее возникло желание заерзать. Иногда он может быть таким же суровым и грозным, как и Уилл.
– Но это не все?
Хелен мотнула головой. Она не высказывала вслух своих страхов, но потребность с кем-то поделиться все же взяла верх.
Чертыхнувшись, Кеннет огляделся, твердо взял ее за локоть и затащил ее в маленькую кладовую под лестницей, где пахло элем и вином. Хотя в зале было немноголюдно, кто-нибудь всегда мог услышать.
– Рассказывай, – велел он.
Хелен закусила губу.
– Возможно, это ерунда, но было в болезни короля нечто такое, что напомнило мне об аконите.