Вторя движениям его языка своим, она открыла рот пошире в ответ на чувственное приглашение.
Поглаживание между ног сделалось интенсивнее, палец двигался быстрее, тверже, глубже. О Боже…
Внизу живота нарастало какое-то непонятное напряжение. Она стискивала его руки, плечи, чувствуя, как вздуваются твердые, крепкие мышцы под ее пальцами. Ей хотелось быть еще ближе, потереться о твердую стену мускулов.
Ей хотелось почувствовать кожу, ощутить силу и жар под своими ладонями.
Она вытащила рубаху из штанов и скользнула руками под материю и стеганый дублет. Он застонал, когда ее руки соприкоснулись с гладкой равниной горячей кожи.
Она сжала его сильнее, когда тело ее начало свое восхождение.
Он прервал поцелуй и тяжело задышал ей в ухо.
– Я хочу видеть тебя сейчас, любимая.
Любимая. Он назвал ее любимой. Ну наконец-то!
Сердце ее переполнилось счастьем, в то время как бедра начали вращаться, бессознательно ища новой ласки.
– Вот так, – мягко подбадривал он. – Тебе хорошо? Я чувствую, как ты начинаешь дрожать. Боже, какая же ты сладкая. В следующий раз я попробую тебя. Проведу языком вот здесь.
Хелен уже перешла ту грань, за которой больше ничто ее не шокировало. Напротив, ее сотрясла дрожь греховного предвкушения.
Он нашел пальцем такое местечко…
Она вскрикнула, пальцы вонзились в стальные мускулы его спины под напором пульсирующих спазмов, накатывающих один за другим. Наслаждение невиданной, сотрясающей силы обрушилось на нее.
– Вот так, любимая, – зашептал он. – Вот и умница. Господи, как же ты прекрасна!
Магнус не мог ждать больше ни минуты. Ее бурный оргазм порвал последние сдерживающие его нити. Еще никогда в жизни он не был так возбужден.
Теперь он мог думать лишь о том, чтобы сделать ее своей. Он был такой твердый, такой горячий и так близок к взрыву, что знал: удержаться будет трудно.
Он завозился с завязками штанов, спеша освободить себя. Прохладный воздух на разгоряченной, до боли натянутой коже стал желанным облегчением.
Хелен безвольно прислонилась к камням, еще не пришедшая в себя после своего освобождения. Но она ожила, когда он задрал ее юбки кверху, и до нее дошло, что он делает.
Глаза ее залюбовались той его частью, которая, как он думал, тверже стать уже не может. Но ее любопытство доказало, что он ошибался. Магнус стиснул зубы, и мышцы живота непроизвольно сжались, когда она протянула руку и дотронулась до него.
– Ты такой… – Она мгновение помедлила в нерешительности, прежде чем пальцы обхватили его, как он показывал ей раньше, – большой.
И, к своему отчаянию, с каждой секундой становится еще больше.
– И такой мягкий и твердый одновременно.
Нужны ли тут слова? Быть может, разговаривать было не такой уж блестящей идеей. Но и смотреть тоже. Когда он взглянул вниз и увидел, как эти тонкие, белые пальчики обхватывают его, то чуть не излился ей в руку. Он мечтал об этом моменте с юношеских лет и теперь не мог поверить, что это на самом деле происходит.
Он запульсировал, и глаза ее расширились.
– Это я делаю?
Кровь стучала в висках с такой силой, что он не сразу смог ответить. Глаза его неистово сверкали.
– Да.
Опасная улыбка заиграла у нее на губах. То была улыбка женщины, только что обнаружившей источник своей власти.
– Ты что-то там говорил про то, что мне достаточно легонько сжать…
Ах, негодница!
– Вот так? – Она стиснула кулачок и, не разжимая пальцев, провела ими по всей его длине от основания до кончика.
Он не смог даже кивнуть, настолько приятно это было. Каждый мускул натянулся до предела.
– Мне нравится прикасаться к тебе, – прошептала она. – Ощущать, как ты пульсируешь у меня в руке.
Разговоры определенно были неудачной затеей. Он стиснул зубы, силясь сдержать волну, грозящую вырваться на волю. Но одна молочно-белая капля все же ускользнула.
– Скажи мне, чего ты хочешь, Магнус. – Она сжала кулачок сильнее, выдавив из него еще несколько капель.
Потом он еще припомнит маленькой соблазнительнице, что обратила его слова против него, но в эту минуту было слишком хорошо. Ему хотелось излиться. Ей в руку. В рот. Но больше всего глубоко внутри ее.
Мышцы живота свело от напряжения, струйкой побежавшего по спине вниз. Плоть запульсировала еще сильнее.
Она остановилась.
– Скажи мне.
– Я хочу…
Внезапно он оцепенел. Затылку стало холодно. Он что-то услышал.
Хелен уронила руку, почувствовав перемену в нем.
– Что случилось?
Магнус уже поправлял на себе одежду, что, учитывая, как близок он был от освобождения, оказалось не просто. Неудовлетворенная плоть уже начала мстить ему мучительной болью, но он пренебрег болью. Боевой инстинкт взял верх.
– Там кто-то есть.
Он чуть не поймал ее в пещере. Еще бы пару минут, еще несколько шагов, и она была бы у него в руках.
Но Дональд не мог позволить себе допустить ошибку, когда он так близок к тому, чтоб избавить Шотландию от лжекороля. Он просто дожидался удобного случая.
Захватить Хелен было бы идеально. Он не только смог бы узнать, что ей известно о Брюсовом летучем отряде, но и тем самым убрал бы Маккея от короля.
Но как бы велико ни было искушение, он не может действовать опрометчиво. Не может рисковать, что Маккей обнаружит его – или отряд ликвидаторов – до того, как они будут готовы нанести удар. Как и для Брюсовых воинов, неожиданность – важный элемент их стратегии.
Поэтому он позволил ей ускользнуть от него. Но, видит Бог, как же он хочет ее, хоть она ему и отказала. Возможно, еще сильнее именно по этой причине. Он любит вызов. Вызов делает победу еще желаннее. А он никогда не сомневался, что одержит верх над ними обоими: над женщиной, которая отвергла его, и над мужчиной, сделавшим из него дурака на поле боя.
Дональд отступил от пещеры, когда Маккей подошел слишком близко, и наблюдал издалека, ни на секунду не сводя с них глаз. Поначалу он был доволен тем, что видел: они, похоже, ругались. Глупая девка все вешалась на шею Маккею, а он по какой-то причине все отвергал ее. Но когда Маккей поцеловал ее, все изменилось.
Он не мог поверить своим глазам. Злость разъедала внутренности как кислота. Кровь вскипела, ярость обуяла его. Как она может? Как ей не стыдно вести себя так развратно?
Она отдается ему. Рот Маккея на ее совершенной груди, рука у нее между ног. Он прикасается к ней. К женщине, которой он, Дональд, предложил честь быть его женой, повизгивает, как сучка под кобелем. Тело, о котором он мечтал, извивается и выгибается под руками другого мужчины. Он почти чувствовал, как ее наслаждение обвивается вокруг него, дразнит, унижает, выдавливает любовь из его сердца.