— Десять лет назад, когда вас перевели из Москвы в эти дальние края, вы вели дело о гибели членов геолого-разведочной экспедиции. Странным образом погибли шесть геологов вместе с семьями. Вы пришли к выводу, что всех убили. Но вы не сумели найти мотив, а потому не определили виновных и не нашли убийцу. Судьба, спустя годы, привела вас к порогу убийцы и даже открыла перед вами двери его дома. Но вы не всевидящий, а всего лишь сыщик. Вот почему ваша жизнь сложилась так парадоксально. Все, чем вы занимались в течение многих лет, обернулось против вас. Вы состоите на службе у преступника, которого разыскивали десять лет назад, но так и не нашли. Секрет прост, когда у тебя есть ответы на все вопросы и ты знаешь подоплеку. Если бы вы поинтересовались тогда, чем занималась экспедиция, то, возможно, нашли бы разгадку. Но признаю, копать в нужном направлении в то время было непросто. Преступники имели возможность обрубить все концы до того, как приступили к ликвидации геологов.
Дело вот в чем. Экспедиция во главе с Ольшанским, о котором в то время вы ничего не знали, нашла в этих местах залежи золота. Случай в практике из ряда вон выходящий. Хочу напомнить, начальником Управления по всем природным ресурсам региона был наш нынешний губернатор Фокин. А куратором экспедиции стал его заместитель Иван Нагорный. В их руки и попали материалы с результатами экспедиции Ольшанского. Решение начальники приняли здравомыслящее, по их мнению. Государству шиш с маслом. Забираем золото себе. Свидетелей убираем. Первым погиб руководитель экспедиции, оставшийся на месте раскопок. С ним уничтожили и всю деревеньку местных охотников и рыбаков. Отравили колодцы — вопрос решен. Деревенька называлась Тихие Омуты и соответствовала своему названию. Если вы сейчас пойдете на кладбище, то найдете там могилу Андрея Ольшанского. Но он никакого отношения не имеет к Екатерине Ольшанской. О ней позже.
Фокин метил в политики. Пост губернатора ему снился по ночам. Только власть, данная губернатору, может прикрыть такие объекты, как прииск больших масштабов на вверенной ему территории. Нагорный становится мэром еще не существующего города и начинает его строительство с интенсивными подготовками к буровым работам и созданию мини-завода по очистке и переплавке золота. На работы привлекаются беглые уголовники, бездомные и нелегалы из зарубежья. Все те бесправные люди, с которыми можно не церемониться, превращая их в тягловую силу. Город рос, ему требовался грамотный и опытный жандарм, ненавидящий преступников, но не имеющий полномочий палача. Ради Бога. Нашелся генерал, у которого бандиты убили дочь и трехлетнюю внучку ни за что ни про что. Езжай и властвуй, сажай и расстреливай, но держи ненадежных работяг в ежовых рукавицах. Для отвода глаз хозяева района начинают валить лес, ловить рыбу, бить соболей. Так двое аферистов и убийц сумели создать государство в государстве и процветали в течение десяти лет. А их главным жандармом стал человек, который когда-то хотел упечь дельцов за решетку.
Что касается Екатерины Ольшанской, то ее фамилия Ильина. Она жена убитого Нагорным геолога Якова Ильина. Из дела вы должны помнить, что вместе с малолетней дочерью он погиб в автокатастрофе, его жена бесследно исчезла. Вы так и не успели ее допросить. Так случилось, что она на много лет лишилась памяти, а теперь выздоровела. Она, так же как и вы, потеряв самых близких ей людей, готова мстить за их смерть. Вот такая история, майор Прошкин.
После долгого молчания Боровский спросил:
— Какие есть доказательства?
— Сохранился дневник Ильина с материалами исследований в этих местах и подробными лабораторными анализами находок. Если он попадет в нужные руки, то ждите гостей из Москвы. От комиссий отбоя не будет. Есть письмо в Совет министров и письмо в прокуратуру России, составленное Ильиным и остававшимися на то время еще живыми Девяткиным и Макрушиным. Они обвиняют Нагорного и Фокина в преднамеренном убийстве и укрывательстве. Письма написаны после гибели Овчарова, Ракитина и Стеблова с семьями на рыбалке. Это был крик отчаяния. Они уже поняли свою обреченность.
— Почему же не пошли в милицию?
— Не верили. Сами знаете, в отдаленных от центра регионах вся власть сконцентрирована в одних руках. В губернаторском кресле сидел коммунист, а Фокин и Нагорный входили в президиум областного совета партии. Речь шла о сенсации мирового масштаба. Такие вопросы могли решать только на федеральном уровне. Случись это, уничтожили бы еще сотню свидетелей, в том числе и вашу следственную бригаду. Слишком высокая ставка была на кону. Ильин это понимал и потому не рискнул отправить письма, а сдал их на хранение. Копии я могу для вас достать, а оригиналы скоро попадут к адресатам, с опозданием на десять лет. Боюсь, что тогда вы станете уже сообщником, а не борцом с преступностью.
— Эта сторона вопроса меня не волнует. Я свое отслужил, пора списывать или пускать в расход. Но я обязан думать о людях. В Тихих Омутах их тысячи, и большинство будет опознано и отправлено в лагеря. А они свой срок уже отсидели здесь. Столичным прокурорам этого не объяснишь. Если ты в розыске и пойман, твое место на нарах.
— Тут мне нечего вам сказать. Местный менталитет мне мало знаком.
Они помолчали. Боровский закончил вырезать свою дудку и испробовал ее на звучание. Звук получился мелодичным, смахивающим на
соловьиное пение. Он протянул свистульку Зимину и сказал:
— Только из моих рук выходят такие безделушки. Ремесло, переданное по наследству. Интересно, но трель своих свистулек я отличу от целого оркестра похожих поделок. Ладно. Пойду. Засиделся я у вас.
Зимин взял необычный инструмент и наблюдал, как Боровский пересекал лужайку, направляясь к дороге. Даже со спины читалась генеральская выправка.
«Такие под ветром не сгибаются», — подумал Зимин.
* * *
Когда Катя Ильина проезжала шлагбаум, она увидела двух капитанов — Лебедева и Кольцова. И тот, и другой были заместителями Прошкина, по милицейским меркам люди не маленькие. Что заставило двух оперативников такого ранга торчать на выезде из города, да еще во втором часу ночи? Неприятное предчувствие встревожило ей душу. Она понятия не имела, что Прошкин, он же Боровский, отдал приказ задержать личного секретаря мэра Рублева и доставить его в любое время суток.
Катя надавила на педаль газа и вихрем пронеслась через весь город. Подъехав к даче, она немного успокоилась, — в окнах дома горел свет. Она бросила машину, взбежала на крыльцо и толкнула дверь.
Зимин сидел на медвежьей шкуре на полу, бренчал на гитаре, пел старую блатную песню, на каминных углях пеклась картошка. Судя по саже, размазанной по подбородку, он уже поужинал, а если учесть и две пустые бутылки из-под вина, то он ел не в сухомятку. Пьяным он не был, но настроение у него было веселое.
— Воюешь с тоской? — спросила хозяйка с порога.
— И с тоской тоже. — Он перестал бренчать и повернул голову к двери. — Птичка вернулась в свою золотую клетку. Какая непростительная глупость. Ты же умная женщина, Катя. Зачем же лезешь в западню?