На улице было все так же солнечно и жарко, поэтому пиджак Роджер сразу нес на руке. Неудобство, конечно, но только на первый взгляд. Во-первых, у пиджака множество карманов, во-вторых, он был пошит из триптонейлона, легкого, но прочного материала. Пули от него, разумеется, не отскакивали, а вот от режущих ударов ножа или бритвы он мог защитить.

Как-то в Капакабане один бандит полоснул его обычным гвоздем, сволочь. И в тот раз такой пиджак Роджеру очень бы пригодился, но тогда таких не было.

В салоне дальней связи все было по-прежнему. Тихо, достойно, прохладно, но за стойкой сидела другая девушка, впрочем, не хуже прежней.

– Абонемент, пожалуйста, – сказал Роджер.

– Общего типа, сэр?

– Да, солнышко, общего, – улыбнулся девушке Роджер. В нем было достаточно коньяка, чтобы начать улыбаться заранее.

Девушка улыбнулась в ответ – по мнению Роджера, совсем не формально, и, заложив это в свою оперативную память, он взял жетон и спустился в зал, где вскоре нашел подходящую кабинку.

Итак, время… Да, он опоздал на три минуты, но Янгер сказал «часа через четыре», что говорило о приблизительном временном интервале с весьма расплывчатыми границами.

«Порядок, парень», – сказал себе Роджер и начал набивать длинный номер.

– О да, приятель, бабушка рада слышать тебя. Как устроился? Не дует? Достаточно ли пирожных и нимф?..

У майора Янгера было хорошее настроение, и часть его радости передалась Роджеру.

– Порядок, камрад?

– Да, внучек, нам немного подфартило. Ребята из соседнего отдела имеют хорошую избушку в вашем лесу. Даже пирожки нести не нужно.

– Говори адрес.

– Улица генерала Бернатти, дом двадцать четыре, четвертый этаж – студия.

– Как он меня узнает?

– Скажешь, что дальний родственник с севера – проездом. Точно фразы говорить не нужно.

– Все понял, камрад. Привет соседям, отбываю.

– И тебе побольше кислорода, дружок, бывай.

Роджер вышел из кабины и поспешил к стойке. Теперь он имел точный адрес и мысленно уже звонил в двустворчатую дверь студии, вдавливая замок из потрескавшегося гипсопластика.

– С вас сто восемьдесят пять риттеров, сэр, – сообщила операционистка, та самая, что пришла взамен прежней блондинки.

– Ладно, – сказал Роджер, бросая на прилавок деньги. – Замена у тебя есть?

– Ну… имеется по инструкции, сэр. А вам зачем?

– Вызывай замену и…

– Что?

– Дай на сдачу вот это оверлок… – Роджер указал на одноразовые средства связи, позволявшие без ограничений говорить в пределах города.

– Да, сэр, хорошо. Регина, иди замени меня!..

– А шо случилася?

– Э… что-то кашель придавил. Я ненадолго – пятнадцать минут максимум. Пятнадцать минут хватит? – уточнила девушка у Роджера.

– Да, едва-едва, но хватит, – заверил он и, подхватив ее под локоть, потащил в сторону служебного туалета. Он полагал, что несколько служебных минут на это может потратить – некоторый запас у него имелся.

Они ворвались в одноместный туалет, и Роджер почувствовал, что уже весь горит. Кофточка-рубашка, бюстгальтер-брюки, все остальные вещи разлетались по углам уютного туалета, словно бабочки на цветущем лугу.

– Освежить дыхание, – напомнила девица, выставляя руку с аэрозолем.

Роджер послушно открыл рот – дело-то деликатное, и получил полную порцию амитрофного афродизиака, препарата, усиливавшего мужскую потенцию и снимавшего чувствительность.

– Какой странный вкус… – признался он.

– Ничего, это даже полезно, – заверила девушка, а потом все завертелось, закружилось, кислорода не хватало, а жары хоть отбавляй.

Когда, после длинного кошмарного сна про голых слонов и вулканы, Роджер снова взглянул на часы, оказалось, что он прокувыркался в туалете не пятнадцать, а тридцать минут!

– Ну ты и сука! – воскликнул он.

– А я думала, скажешь, что любишь, – усмехнулась девушка. – Меня, кстати, Сарой зовут.

– Да, Сара, спасибо, – сказал Роджер, прикидывая, какой носок правый, а какой левый.

Хлопнула дверь, Сара выскочила первой. Ну и ладно, не нужно выдумывать все эти «оставь телефон, завтра мы снова встретимся». Эта сука его использовала, а он работал, как сотня кроликов, в то время как она… Впрочем, по-своему Сара тоже была права. Много работы, много улыбок, но мало физиологически полноценных знакомств.

61

Выдыхая последние пары перегоревшего коньяка, Роджер быстро шел по улице, лавируя между прохожими и сверяясь с названиями, номерами и ориентирами. Постройки были спланированы четко и понятно, заблудиться Роджер не боялся. Преодолев без приключений два квартала пешком, он заметил нужный дом и, подойдя к подъезду, остановился, осматриваясь.

Ничего особенного, дома как дома, четыре этажа максимум. Здесь жили учителя, преуспевавшие продавцы и чиновники городского уровня. Тихий район, много зелени, но слежка затруднена – мало народу, и все как на ладони.

Номер квартиры: шестьдесят два. Роджер вдавил кнопку и на первый же вздох спросил:

– Я не ошибся? Это квартира Бэдрома Ковальского?

– Вы не ошиблись, а кто вы и что вам нужно?

– Мистер Ковальский, я ваш дальний родственник с севера…

На том конце возникла пауза.

– Что-то не так?

– Вообще-то я ждал фразы: ваш приятель от Северной башни.

– Мне жаль, но почем купил, по том и продаю.

– Ладно, принято. Поднимайтесь на четвертый этаж – там имеется лифт.

Щелкнул дистанционный замок, и дверь приоткрылась. Роджер вошел в прохладный подъезд, где слегка попахивало кошками, однако кафель выглядел чистым.

Вызвал лифтовую кабину, которая щелкнула где-то на четвертом этаже и пошла вниз.

Ожидая ее, Роджер испытывал некоторое волнение.

Если бы здесь ходили люди, лаяли собаки, журчала вода и все такое, он чувствовал бы себя в нормальной колее, а так – не очень.

Когда вокруг было спокойно, а он оставался трезв, все это начинало напрягать. Глупо сделал, что выпил коньяк сразу, надо было что-то оставить на вечер. А получилось, что отдал полштуки, а потом эта хитрая выдра заставила его сжечь топливо в корпоративном сортире.

«Сара», – вспомнил Роджер ее имя, заходя в лифт. И, между прочим, в его городе применение синтетических афродизиаков приравнивалось к попытке отравления, а тут полное беззаконие, или эта девка вообще ничего не боится?

Лифт остановился, Роджер вышел на площадку и огляделся, здесь было три квартиры – две справа и одна слева – самая дальняя по коридору, шестьдесят вторая. Роджер вздохнул, он чувствовал себя отвратительно трезвым, а значит, начался скрытый откат, когда ничего не болело, ничего не тошнило и не хотелось сплюнуть, но в общем было хреново.