– Позвольте, лорды, представить вам Сисара, первого советника Элеоноры, – начал Готард. – Пытался бежать из Бара. Его схватили на берегу. Советник не воин и не знал, что при осаде местность патрулируется на день пути, потому попался, как куренок!
Готард усмехнулся.
– Ради этого червяка ты разбудил нас? – нахмурился граф де Ла Фог.
– Нет. При советнике нашли вот это, – Готард указал на листки. – Это векселя банка Киенны. На сумке – печать посла де Трегье. Всего здесь более пятисот тысяч дукатов.
Ла Фог икнул, а бароны, с которых мгновенно слетела сонливость, зароптали и стали переглядываться.
– Думаю, господин советник объяснит нам, что это за деньги, – перекрыл шум басом Готард. – Ну?
– Казна герцогства, – ответил Сисар. Он слышал разговор схвативших его воинов и, поразмыслив (время на это было), решил не запираться. – Четыреста восемьдесят шесть тысяч дукатов. Они были в сумке с печатью де Трегье. Герцогиня велела увезти ее и спрятать. Остальные девяносто две тысячи – мои.
– Неплохо скопил! – усмехнулся Готард. – Щедро платили? Сколько дали за графа Эно? Это ведь ты придумал, что он изменник?
Сисар не ответил.
– Я знаю Элеонору, – продолжил граф. – Она, может, и шлюха, но чтоб выдумать такую пакость? А ложное обвинение де Бюи? А попытка убить наследницу? Не думаю, что Элеонора поручала этому мерзавцу спрятать казну. Такие деньги сопровождает стража, а урод вез их один. Он их просто украл. Еще одно преступление.
– Милорды! – завопил Сисар, поняв, к чему идет разговор. – Перед вами шестьсот тысяч дукатов! Это огромные деньги! Заберите их! Вы станете богаты! Неужели жизнь жалкого горбуна не стоит четырех сундуков золота?
Бароны стали переглядываться.
– Замолчи! – стукнул по столу Готард. – Пытаешься подкупить нас тем, что и без того в наших руках? Убийца, клятвопреступник и вор! Я не вправе судить человека Элеоноры, но не думаю, что она возразит. Более того, поблагодарит. У нас есть оправдание. Мы осадили Бар, а этот человек выбрался на занятый нами берег. Он лазутчик. Вздернуть его! Там же, где висел бедняга Эно!
Сисар завопил. Подскочивший страж оборвал его вопль ударом рукояти меча. Воины, подхватив обмякшего горбуна, вытащили его из шатра.
– Теперь о золоте, лорды! – сказал Готард, когда шаги стражей затихли. – Урод бросил наживку. Стоит, однако, нам ее проглотить, как крючок выдернут вместе с кишками. На сумке с казной – печать де Трегье. Киенна может сказать, что векселя принадлежали ей, и под этим предлогом затеять войну. Герцогство ее поддержит: кому понравится, что тебя обокрали? Мы останемся и без денег, и без земель. Поэтому сделаем так. Девяносто две тысячи принадлежали мерзавцу. Это наша добыча, и мы ее поделим. Остальные векселя сложим в сумку и запечатаем, причем каждый приложит свой перстень. После чего никто не сможет открыть сумку незаметно. Как только утрясется с Баром, вернем казну новому правителю. Он оценит. Мы не только получим прощение, но и заслужим награду. Согласны?
Ла Фог и бароны помялись, но все же кивнули.
– Подать воск! – приказал Готард.
* * *
– Это Сисар! – сказал Д’Арно, протягивая Элеоноре подзорную трубу. – Переоделся, но узнать можно.
Элеонора поднесла окуляр к глазу. Ворох тряпья, висевший на перекладине виселицы, приблизился. Ветер крутил и раскачивал труп, Элеоноре пришлось ждать, пока казненный не повернется лицом. Сисар… Она опустила трубу.
– Он выбрался через подземный ход, – сообщил сенешаль. – Мы нашли люк в сарае открытым. Зачем он подался к мятежникам? Хотел перебежать? Тогда отчего они его повесили?
«Это послание мне, – подумала Элеонора. – Мол, следующая – ты! Смерть Эно и покушение на наследницу мне не простят, чтобы ни говорил Готард. Все кончено!»
Она вернула подзорную трубу и двинулась к лестнице.
– Ваша светлость! – заторопился Д’Арно. – Вы куда? Мятежники вот-вот пришлют герольда. Что им ответить?
– Что хотите! – отрезала Элеонора и побежала вниз.
Во дворце она прошла в спальню и, покопавшись в сундуке, достала стеклянный флакон с плотно притертой пробкой. Подошла к зеркалу. Из него глянула женщина с серым и осунувшимся лицом. Под глазами мешки – следствие бессонной ночи. После того как Сисар исчез с векселями, Элеонора велела его разыскать. Поиск шел всю ночь. Поначалу она думала, что горбуна убили, перед этим ограбив. Сисар ведь не взял охрану! Однако тела не обнаружили. А после того как люди, посланные к Сисару в дом, сообщили, что на полу комнаты валяется дорогая одежда горбуна, Элеонора все поняла…
– Тебя ограбил любовник! – сказала она своему отражению в зеркале. – Мерзкий и гадкий уродец. Даже он бросил тебя. Вот до чего ты дошла. Тварь! – Элеонора погрозила отражению кулаком.
То дерзко ответило. Элеонора плюнула в зеркало и вышла из спальни. Поймав пробегавшего слугу, она велела подать в тронный зал вина и позвать церемониймейстера. Тот явился, когда Элеонора прилаживала на голове герцогскую корону.
– Помоги! – попросила она.
Церемониймейстер подскочил и помог.
– А теперь – иди! – велела Элеонора. – Когда явятся лорды, проведи их сюда.
Церемониймейстер поклонился и вышел. Элеонора вылила содержимое пузырька в кубок с вином и прошла к трону. Усевшись, аккуратно расправила складки платья свободной рукой.
– Герцогиня Элеонора Барская! – произнесла звучно. – Я ею была, есть, ей и останусь!
После чего осушила кубок…
Когда Готард со спутниками вошли в зал, то увидели труп, наполовину сползший с кресла. Слетевшая с головы Элеоноры корона валялась на полу рядом с кубком. Отвисшая нижняя челюсть обнажила черный провал рта. Элеонора рассчитывала и мертвой выглядеть величественно. Она не знала, что смерть величественной не бывает – она всегда безобразна. Готард поморщился.
– Приберите здесь! – велел церемониймейстеру. – Несите столы, подайте еды и вина! Мы будем совещаться!
* * *
Когда де Трегье вошел в зал, лица мятежников были красны, а одежда расстегнута. Столы завалены обглоданными костями и кусками хлеба. Завидев посла, Готард сделал приглашающий жест.
– Мы позвали вас, граф, потому что не можем прийти к согласию, – сказал он, рыгнув. – Вы представляете в Баре императора, и мы…
Язык Готарда заплетался.
– Позвольте, я продолжу сам! – сказал посол, присаживаясь. – Итак, лорды, от покойной герцогини вы получили грамоту, давшую вам право решать, кто будет править герцогством. Я прав?
За столом закивали.
– Посовещавшись, вы не пришли к единому мнению. Осмелюсь предположить: вас не устраивает Алэйне?
– Хватит с нас и одной бабы! – рявкнул де Ла Фог, и бароны застучали кулаками по столу, одобряя его слова.