— Господин генерал-майор, разрешите? — в палатку засунул голову адъютант Кологрива — лейтенант Чепиков.
— Чего тебе?
— Прибыли из штаба корпуса.
— Зови давай…
В палатку, откинув противомоскитный полог, вошли трое. Одного, подполковника Никиту Еременко из штаба двадцать девятого армейского корпуса, Пшеничный уже знал по боям за Белогорск. Двумя другими оказались моряк, среди дремучего леса выглядевший очень странно в черной морской пилотке с «крабом» и якорем на предплечье камуфлированной куртки. И еще девушка. Настоящая такая, симпатичная весьма девушка в аккуратном пятнистом комбинезоне и с короткой, но толстой косой, лежащей на правом плече. Артем отметил миловидное личико и прекрасные изогнутые брови. Довершал облик берет без кокарды неопределенного цвета, который она сжимала в руке. Рука была маленькой, но крепкой. Что Артему бросилось в глаза, так это темно-вишневый лак для ногтей, смотрящийся здесь еще более неуместно, чем облачение моряка.
— Капитан второго ранга Суслов! — представился, козырнув, моряк. — Амурская отдельная дивизия речных кораблей ТОФ [69] .
— Журналист Жамнова Виктория! — неожиданно громко выкрикнула девушка, улыбаясь. — Прикомандирована к штабу двадцать девятого корпуса.
«Зубы как жемчуг», — неожиданно подумал Пшеничный. Девушка разозлила его. Здесь кровь, люди гибнут каждую минуту, а она, красотка, стоит здесь с отличными зубами и утренним маникюром.
— Что вы кричите, Вика? — улыбнувшись в ответ, спросил Кологрив.
— Да слегка контузило под Белогорском. Когда двадцать первая танковая бригада Авдеева фронт китайский рвала после ракетного удара. Как рядом жахнуло!!! Думала, все перепонка лопнула. Но ничего, даже крови не было, репортаж отработала на отлично! — И девушка задорно подмигнула генералу.
«Ни фига себе! Девчонка-то боевая», — удивился Артем.
Генерал задал еще пару вопросов Жамновой и интеллигентно перепоручил заботу о ней подскочившему Чепикову. Мужчины остались одни.
— Что скажет флот? — Первый вопрос генерала, как и ожидалось, достался моряку.
— Шесть «Шмелей» модернизированных и три «Слепня» [70] , — тут же выдал кэп-два, внимательно рассматривая спутниковую фотографию амурского фарватера. На генерала он даже не поднял глаз.
Но Кологрив таких вещей не прощает. Даже от своих, братков-спецназовцев или ветеранов с Кавказа, не потерпит неуважительности и неясных ответов. А тут какой-то карась борзый из морячков.
— Встать, капитан, — тихо, но с угрозой произнес генерал.
Суслов, поняв уже, что сморозил глупость, вскочил, словно ужаленный одним из перечисленных насекомых.
— Объясните мне, господин капитан второго ранга, что означают ваши «слепни» — пчелки»? Здесь вам не гербарий.
— Бронекатера… Раньше назывались «малые артиллерийские катера». Сейчас опять переименовали. Их задачи — уничтожение речных кораблей противника и поддержка сухопутных войск.
— Вот. Уже другое дело. Садитесь, Суслов, вон туда. А вы, Пшеничный, поближе, поближе. Обсудим все подробно. Поминутно.
План оказался простым, как мычание. Наглость, наглость и еще раз наглость. Артиллерийским огнем с бронекатеров и с берега (выделили один дивизион «Ураганов» — жлобы!) требовалось подавить сопротивление китайцев в городе, зачистить его, сфотографироваться на память и, погрузившись на катера, уйти обратно. Опасность представлял расположенный в городе пограничный батальон «народной милиции» и еще два аналогичных батальона в радиусе десяти километров от зоны высадки.
Китайские пограничники имели неплохую подготовку, а их командир, полковник Лин Мэй, успел поучаствовать в антитеррористических операциях в Синьцзяне. Сто сорок первая пехотная бригада НОАК, стоящая поблизости, из числа сил прикрытия границы, наоборот, была откровенным дерьмом. Уроженцы южных провинций, мелкие лавочники, по мобилизации были засунуты в эту холодную дыру по прихоти политиканов из Бейджинга. Драться до последней капли крови за интересы северян, потомков кочевников с разбавленной многочисленными нашествиями стылой кровью, южане не собирались. На этом и строился основной расчет «босяцкого набега».
Два неказистых, но мощных «речных линкора» типа «Слепень» со своими стомиллиметровыми орудиями «Д-10» и скорострельными многоствольными «АК-360» должны были своим огнем расчистить место для десантного отряда. Непосредственную поддержку оказывали бронекатера типа «Шмель». Оружие там было пожиже, но достаточно, чтобы заставить желтолицых убраться по-хорошему. Сам десант должен был идти на нескольких мобилизованных прогулочных кораблях внутри боевого ордера речников. Дальше — рывок вперед, на берег.
— Берите побольше РПО, Пшеничный. Будете выжигать «косых»…
— Извините, генерал, но лучше «РПГ-7» с термобарическими «Танинами». Они легче и компактнее.
Кологрив кивнул.
— Тебе и воевать, майор. Не буду советовать.
По ходу совещания, к которому присоединились начальник штаба бригады, интендант и начарт, выяснилось, что пластуны будут не одни. Вместе с ними наносить «визит вежливости» отправляется сводный отряд пограничников числом около сотни человек. Это радовало. «Зеленые», как ни крути, парни более подготовленные, чем многострадальная махра. Артем после боев за Белогорск вообще недоумевал: как так можно воевать? С такими горе-вояками, призванными по мобилизации. Да офицерам этих развернутых из резерва «скороспелых» бригад надо памятники из золота отливать. За то, что они воют, а не по лесам со своим воинством ныкаются. У русских хоть и потери, костяк бригады сохранить удалось. Да и новый начальник штаба Гена Венедиктов, как ни странно, оказался нормальным человеком. Поначалу артачился, ошибался, паниковал, особенно когда его, майора, определили сотней командовать. Даже грозился жаловаться в «вышестоящие инстанции». Но с первых выстрелов под Завитинском, затем в кошмаре уличных боев за Белогорск проявил себя настоящим командиром, заслужившим уважение пластунов.
— Теперь вы начштаба первого батальона, Венедиктов. Поздравляю, проверку вы прошли достойно, — спокойно сказал ему Артем, после того как их бригаду вывели на отдых в тыл.
— Спасибо, господин майор. Хотя мне и сотней понравилось командовать, — ехидно ответил Венедиктов.
— Вы уже не злитесь, Геннадий? Это хорошо. Я должен был вас проверить, мы на фронте. Сами знаете, что значат здесь ошибки или трусость.
Венедиктов согласился. У всех перед глазами стоял пример Белореченска. Вернее, пример белореченской резни, учиненной китайцами из-за собственной дикости и трусости целого ряда чиновников. Губернатор области, свалив вопросы эвакуации на заместителя из числа отставных военных, сбежал вместе с семьей и десятком приближенных. Еще хуже, что следом смылся начальник Региональной спасательной службы, оставив Белогорск, заполненный беженцами из Благовещенска, как только услышал о прорыве китайских танков. Та часть людей, что бежала на восток к Завитинску, уцелела. Большинство осталось в Белогорске, брошенные начальством.