— Зря я его тогда не добил! — прошипел Шайя.
— Зря, — согласился Поль. — Но выбор, если память не врет, был невелик. Или оставить живым, или погибнуть вместе с ним. Кстати, а он знает, что мы здесь. Поэтому и устроил этот спектакль.
— Уверен?
— На все сто процентов. Посмотри на этих людей! Они истощены до предела и работать не могут. Отработанный материал. Их все равно должны были уничтожить, но вместо того, чтобы тихо пустить им пулю в затылок, Асхад решил устроить представление. Любит он дешевые эффекты.
— На что он надеется? Что мы сорвемся их спасать? Это глупо.
— Глупо. Но вода камень точит…
— Тварина…
— А Гаргаев почти не изменился. Постарел, конечно, но все такой же упрямый. Судя по его жестам, у них не все гладко.
— Асхад — обычная тварь, — пожал плечами Шайя, — а Умар — воин. Хорошо, что Никита этого не видит. На одном из пленников — демидовский камуфляж. Точнее — то, что от него осталось.
— Уходим отсюда, — кивнул Нардин, и они осторожно покинули свой пост.
5 год по летоисчислению Нового мира.
Арсенал Ордена, Порто-Франко.
К нашему удивлению, не прошло и тридцати минут, как Виктор уехал. Так спешил, что даже поговорить не подошел. Махнул рукой на прощанье, сел в ожидавший его джип с двумя вооруженными до зубов охранниками и убрался восвояси. Когда на дороге осела пыль, Шайя поднял голову и выругался по-арабски:
— Виктор всегда появляется перед неприятностями. Опять что-нибудь придумал, стратег хренов. Очередную комбинацию, после которой возникнет куча проблем.
— На то он и начальство, чтобы их создавать, — философски заметил я.
— Сказал бы я… — хмуро начал Карим, но подумал и замолчал.
— Ты лучше заканчивай играть с этими железками и собирайся. Надо наведаться в арсенал Ордена.
— Вот это хорошее дело. Давно пора, — задумчиво кивнул Шайя, ковыряясь в двигателе нашего джипа. — Когда уезжаем?
— В экспедицию? Через пять дней. Меньше недели, а у нас дел по горло…
— А когда было по-другому? — Карим пожал плечами. Он бережно опустил капот и вытер руки ветошью. — Увидишь, что накануне выхода незаконченных дел только прибавится…
Через десять минут мы выезжали за ворота. На заднем сиденье лежали пачка документов и два автомата. Я коротко пересказал Кариму наш разговор с Джеком.
— Знаешь, в чем причина твоих тревог, Поль? — спросил он, когда я закончил.
— Валяй…
— Видишь ли, мой недоверчивый друг, — Шайя сделал привычную паузу и выбросил окурок в окно. Спустя несколько секунд он уже прикуривал новую сигарету. Затянулся, выпустил дым и неторопливо продолжил: — В каждом человеке, который отправляется с нами в экспедицию, ты видишь частичку себя.
— В смысле?
— Если коротко — каждый из нас в Старом Свете оказался лишним. У каждого есть что-то неприятное в прошлом, «скелет в шкафу», что и подтолкнуло отправиться в Новый мир. Ты это чувствуешь, и это тебя напрягает. Отсюда и недоверие, и вечная подозрительность.
— Лишние, говоришь…
— Именно так. В этом мире других и быть не может. Здесь нет людей, которые привыкли к мирной жизни. К размеренной и спокойной. Пресной. Ты знаешь, как это выглядит? Нет? Правильно, — он покачал головой, — откуда тебе знать? Представь: живет человек, работает. Дома держит аквариум с рыбками или маленькую собачку с большими ушами. Копит деньги в надежном банке, а по субботам ходит в церковь, где выслушивает обнадеживающие проповеди. Жена выдает ему пару франков по воскресеньям, чтобы он мог выпить кружку пива с приятелями и сыграть партию в боулинг. И так было вчера, так будет завтра. Так будет всегда! Вечно. К чему я это говорю? К тому, что таких людей здесь не найдешь. Их просто нет. И я очень надеюсь, что никогда не будет! Им не надо уходить в Новый мир, чтобы обрести себя. У них есть все, что нужно для комфортного прозябания. Тепло, сытно, уютно и лениво. Мы привыкли к другой жизни, и жвачкой у телевизора ее не заменишь.
— И все здешние обитатели…
— Именно! Похоронили свое прошлое и пытаются жить сначала. Но я тебе скажу больше, Медведь. Эти люди себя обманывают. Да-да… Дело в том, что они никогда не обретут покоя. Они устроятся в этом мире, построят домик где-нибудь на взморье, а потом опять все бросят и уедут осваивать какие-нибудь новые земли. Благо, что этого здесь хватит на всех. Такая уж натура у этих людей. Их не переделаешь.
— К чему этот разговор, Карим?
— Будь к людям терпимее, Поль. Просто будь терпимее…
Арсенал Ордена находился неподалеку от ворот порта. Сразу за воротами мы повернули направо и поехали вдоль арочных ангаров. Метров через сто узкий коридор закончился, и мы подъехали к оружейному складу. Еще один пост, еще одни ворота, еще несколько дотошных караульных, придирчиво проверявших машину и документы.
В первой комнате, куда нас привели, документы проверили еще раз. Личное оружие попросили сдать. Разрядили, аккуратно сложили в брезентовые мешки и заперли в шкаф.
— Прошу, молодые люди, за мной, — вздохнул служитель.
Его звали Михаил Гершман. Он взял наши бумаги и повел в соседний ангар. Ему около шестидесяти лет. Небольшого роста, слегка полноват и очень нетороплив в движениях. Часто поправлял очки с толстыми линзами, за которыми прятались грустные карие глаза. Орлиный профиль, густые темные волосы с проседью и высокий лоб. Знакомый типаж. Такой человек будет провожать взглядом каждый выбранный нами автомат и при этом горестно вздыхать, как больная корова. Трату боеприпасов на тренировках воспринимает как личное оскорбление. Даю голову на отсечение, что выражение «нет в наличии» он произносит автоматически. Даже в постели с женой.
— Вот, Медведь, каким я вижу рай! — Карим вертел головой на сто восемьдесят градусов, разглядывая полки с разнообразными железками.
— Можно подумать, что ты в армии не наигрался, — хмыкнул я.
— Устройтесь сюда на работу — и наиграетесь, — отвлекшись на минуту от бумаг, сухо сказал Гершман.
— Я бы здесь и поселился.
— Через неделю, максимум через две вы взвоете, как гиена. От количества документов и посетителей, — закончил кладовщик и опять вздохнул. — Хотя кому я это говорю?! Вы знаете правила снабжения? Что будете брать?
— Разве есть ограничения? — удивился Шайя.
— В ваших документах указан допуск «В1». Вы, как я понимаю, из этих, — он постучал карандашом по документам, — поисковых партий?
— Да, Джека Чамберса.
— Того самого? Вейз мир… Искренне сочувствую… Такие приятные молодые люди…
— Скорее завидуете, — парировал Карим. — А зависть, надо заметить, плохое чувство.