— Ну да, — кивнул он, — ну да… Слышь, если там закусить захочешь или покемарить чутка, так шконка найдется. Может, купчика [10] заварить?
— Позже.
— Ты эта, за докторшу не опасайся. Пальцем никто не тронет. Мазу держим.
— Давай попозже. Посидеть спокойно хочу.
Парень еще немного потоптался и ушел. Говорить на этой непонятной смеси русского языка и уголовного жаргона мне не хотелось. Мимо прошли несколько человек. Кивнули, словно старому знакомому, но с разговорами не приставали. И это правильно. Завтра поговорим. Я сбросил куртку и с удовольствием подставил тело ночной прохладе. Медленно курил, рассматривая поселок. Где-то мерно тарахтел дизель.
Спустя три часа скрипнула входная дверь. На пороге стояла Куликова. Белый халат испачкан кровью, а марлевая повязка сдернута вниз. Из-под шапочки выбился непослушный локон. В сумерках он отливал старинной бронзой. Она медленно спустилась по ступенькам и подошла ко мне.
— Поль, дайте закурить.
Было видно, что она устала. Немудрено, если учесть дорогу, а потом еще и операцию в полевых условиях. Не каждый мужик выдержит. Она опустилась рядом со мной на скамейку, взяла сигарету и глубоко затянулась.
— Он умер?
— Нет, — Елена покачала головой и закашлялась. — Если до утра не умрет, то жить будет. У него на удивление крепкий организм.
— Ты молодец, — просто сказал я.
— Знаю. — Она слабо улыбнулась и посмотрела на мое предплечье. Там, на долгую память о былых временах, бугрился шрам. Даже сейчас он выглядел не очень красиво. Ничего не поделаешь, — рану зашивали наскоро, не обращая внимания на красоту швов. Елена устало смотрела на него, а потом неожиданно спросила: — Тебе было больно?
— Наверное. Не помню, как это случилось.
— Извини, глупость спросила.
— Все нормально. Бывало и больнее.
— Знаю, — повторила она и покачала головой. — Господи, я так устала, что готова заснуть прямо здесь.
— Спи. Я посторожу, чтобы тебя никто не скушал.
Она и правда заснула. Уже засыпая, взяла меня под руку, положила голову на мое плечо и уснула. По-детски всхлипывая во сне. Я укрыл ее курткой и положил автомат себе на колени. На востоке начинало светать.
5 год по летоисчислению Нового мира.
Русское поселение.
Как это ни удивительно, но Аверьянов выжил. По крайней мере, когда следующим вечером в поселок прибыла наша экспедиция, он уже разговаривал. Пусть и немного, и слабым голосом, но говорил. Даже несколько ложек бульона съел. Было смешно наблюдать, как его кормит с ложечки один из приятелей. Здоровый, бритый налысо парень, с синими от татуировок руками и весом под сто двадцать килограмм. Этот громила аккуратно подносил раненому ложку и еще уговаривал, чтобы тот быстрее поправлялся…
Если честно, я уже начал волноваться. Кто там знает, что могло произойти в наше отсутствие… Если бы не Чамберс, с его планами о промежуточной базе, то черта с два я бы оставил парней. Дьявольщина…
Все оказалось не так плохо, и наша команда прибыла. Они задержались из-за поломки грузовика-«технички». Какая-то мелкая проблема, с которой наши механики, в лице Козина и Шайя, провозились почти полдня.
И что самое смешное — первой вехой, которую они обнаружили, была та же самая, под номером двадцать три. Новоземельная мистика, черт бы ее побрал! Демидов и сам только руками развел…
Когда грузовики вырулили на импровизированную улицу, мы с Леной сидели на крыльце дома и о чем-то разговаривали. Глаза Карима, сидевшего за рулем грузовика и первым увидевшего эту картину, надо было видеть. Елена не выдержала и расхохоталась.
— Все, Поль, моей безупречной репутации пришел конец!
— Не переживай, — покачал головой я, наблюдая за Каримом, который чуть не выпал из грузовика, — он просто рад нас видеть.
Пока наш коллектив общался с местным населением, я слушал рассказ Карима. По его словам, дорога была тихой и мирной.
— Чамберс обещает здесь зависнуть на неделю, — обрадовал меня Шайя. — Он половину пути о чем-то разговаривал с Демидовым. Что-то бурно обсуждали, чертили в блокноте и даже чуть не поругались.
— Если зависнем на неделю, то у меня есть одно предложение.
— Какое? Возьмешь Елену и исчезнешь на пляже? Заранее поддерживаю. Даже готов прикрыть твое отсутствие и в одиночку тянуть нашу нелегкую службу.
— Остынь. Ничего такого не было. Мы просто перестали ругаться. Вполне возможно, что это временное перемирие.
— Зная твой характер, Медведь, я в этом не сомневаюсь.
— У меня золотой характер.
— В том смысле, что золото — очень тяжелый металл? Тогда — да, конечно…
— Надо поговорить с Чамберсом насчет этой вешки на двадцать третьем километре. Что-то мне там не нравится.
— Что, она плохо покрашена, сержант? Не по уставу? — ухмыльнулся Шайя.
— Можно подумать, что ты сам сержантом не был.
— Был. Правда, недолго. Не повезло мне с галунами.
Карим пробыл сержантом ровно два месяца. Потом был разжалован в рядовые за неподчинение приказам. Если разобраться, то история там мутная, а Шайя, даже пьяный, не любил о ней рассказывать. Я в тот момент валялся в госпитале, и подробности узнать не удалось. Знаю, что в этом был замешан один из наших капитанов, которому Карим сломал челюсть. Говорили, что за дело.
— В общем, было бы неплохо туда съездить, — подвел итог я. — Там у меня чувство тяжелое было. Что-то не так.
— А к нам это какое имеет отношение? — уперся Шайя. — На мой взгляд, там все просто, до безобразия! Неудачно поставленные вешки…
— Самое прямое. Если что-то рядом с нами не так, то это может представлять опасность для экспедиции. Хочу прошерстить этот район побережья. Пока мы будем здесь стоять, охрана для экспедиции не нужна. Точнее — нужна, но достаточно одного Пратта. После того как Лена сделала операцию Аверьянову, здесь ничто никому не угрожает.
— Вот как, — и он довольно хмыкнул, — она уже не Куликова, не «наша медичка» и даже не Елена. Она — Лена! — Карим ткнул пальцем в небо.
— Карим, я тебя умоляю…
— Да ладно тебе, Поль! Я искренне рад, что вы подружились. А место… Черт с ним, можем съездить. Надо поговорить с Чамберсом и проверить район.
— Исследователь ты наш… Главное, чтобы он с нами Джерри не отправил.
— Не отправит. У Стаута губа сильно разбита.
— Карим!
— Что опять не так? — взвился мой друг. — Честное слово, это не я! Просто так сложилось. Стаут зачем-то поднялся со своего места и тут, такая незадача, под колесо попал камень. Машину тряхнуло — и он приложился мордой к перегородке. Я давно говорил, что эту стойку надо чем-то мягким замотать…