Его не слушали — до тех пор, пока ещё одна кружка не разбилась о столешницу.
— Господа, — сказал алаксар. — Господа, всё-таки наместник самого кройбелса говорит. Проявите толику уважения, если не к нему, то хотя бы к сюзерену, его пославшему. К тому же, осмелюсь напомнить, с этой грамотой всякий раз происходит одно и то же: её, к прискорбию моему, не дочитывают до конца.
— Это ещё кто? — спросил один из «тральщиков».
Хромой чуть склонил голову:
— Позвольте представиться. Волею венценосного кройбелса Хасгрима Астилса Первого, именуемого также Заступником, я — ваш архивариус. В столице стало известно, что в Хеторсур-ог-Айнис в храме Рункейра-Молотобойца хранятся остатки архивов из покинутого алаксарами города Шэквир вис-Умрахол. Мне поручено разобрать эти архивы. Более того, венценосный кройбелс возложил на меня, недостойного, ещё одну миссию: проникнуть в пределы Шэквир вис-Умрахол и спасти те из архивов города, которые ещё спасти возможно. Затем разобрать, перевести на всеобщий и с комментариями переправить в столицу.
— Сколькими языками вы владеете? — повернулась к нему молодая госпожа Ойбриккэс.
— В совершенстве — всеобщим и алаксарским. Чуть похуже — дойхарским и харранским, совсем плохо — сиэллонским и вакихандским.
— Отлично! Выходит, мы приехали не зря, господин Раймунг. Вот и нашёлся новый учитель для храма. Вы ведь согласитесь, — обратилась она к Хромому, — хотя бы раз в неделю проводить занятия для детей наших прихожан?
— Боюсь, это невозможно, сударыня. Вряд ли ваши прихожане обрадуются, когда узнают, что новый учитель их детей — алаксар. К тому же…
— Вздор! Я берусь это уладить! И… — она сощурила изумрудные глаза, улыбнулась, — …вы ведь всё равно будете приезжать во Врата для работы с нашими архивами.
Хромой развёл руками:
— Ну, если наместник и комендант мне позволят…
— Делайте что угодно, — отмахнулся Хродас. — У меня есть заботы поважней. Может, наши гости из столицы как раз сгодятся для того, чтобы учить детей языкам и прочим премудростям, но когда начинается сезон ветров — ты, Усавгрим Раймунг, приезжаешь ко мне и просишь о помощи. И ты, Синнэ, ведёшь тогда себя по-другому. Ладно, парни, — повернулся он к «тральщикам», — хватит. Захлопните свои заслонки, а то ветер влетит, и давайте все наверх. Ночь сегодня будет что надо.
Он вышел, набрасывая на ходу плащ-пыльник, но больше никто не двинулся из-за стола. Все смотрели на Сиврима: «тральщики», свои, алаксар, градоначальник, жрица, статуи.
— Так что же, наместник? — спросил наконец Хромой. — Вы позволите мне ездить в Хеторсур-ог-Айнис и учить тамошних детей?
— Позволю, — ответил Сиврим.
Сев, он попросил себе вина. Лысый Грэлт задумчиво поглядел на Сиврима и, хмыкнув, передал новую кружку с бутылкой.
Вино было по вкусу как моча. Даже хуже.
(Разрозненные листы без титула; сверху алыми чернилами приписка: «Судя по всему, одна из книг скриптория в Шэквир вис-Умрахол Бохас.
По возможности выяснить: кем выполнялся перевод, кто делал комментарии, по чьему заказу; какова дальнейшая судьба переписчика»)
«Беседы с Праотцами» — свод памятников, считающийся самым древним в Палимпсесте. Предположительно его составили записи бесед, которые Нерождённые андэлни вели с Праотцами на Заре Времён.
До нас дошло несколько версий, все они написаны на разных языках и несколько различаются, однако есть у них и общие, довольно объёмные фрагменты. Это ядро составляет Большой Свод «Бесед». В Малый входят тексты, которые зафиксированы только на одном из языков Палимпсеста.
Однако наиболее интересны т. н. «Полуночные беседы» — памятник алаксарской письменности, составленный предположительно два-три века назад и бытовавший только на алаксарском языке. Переводы отдельных фрагментов не дают цельного представления о нём. Считается, что «Полуночные беседы» составили записи тех наставлений, которые давал своим чадам Алтэрэ уже после Исхода и Безмолвия, тайно от остальных Праотцов.
Если «Беседы с Праотцами» касаются общих вопросов мироустройства, истории мира до Трещины, а также вопросов правовых, ритуальных и т. п., то в «Полуночные беседы» якобы вошли сокровенные знания Праотцов. К сожалению, точно никто этого не может сказать: другим народам доступны лишь отдельные фрагменты.
(обрыв листа; на другой его стороне — изумрудными чернилами, другим почерком выведен нижеследующий текст; поверху приписка алыми: «Похоже на почерк Глухаря. Переговорить; уточнить, нет ли у него других страниц манускрипта»)
Из «Одиноких бесед»
— Откуда взялись радужные чернила? Какова их природа?
— Радужные чернила появились после Разлома. Выглядят они действительно как густые разноцветные чернила, слитые нерадивым писцом в общую плошку. В обычном своём состоянии — заполняя пространство между островами — бесформенны и неактивны. Но стоит ветру или же внутренним колебаниям в чернилах (увы, природа оных колебаний нам неизвестна) выплеснуть несколько клякс, как те обретают подобие псевдожизни.
Кляксы сами по себе малоопасны: они способны медленно передвигаться на короткие расстояния. Однако сильный ветер может придать кляксе скорость и силу, которые делают её смертоносной. Любое живое существо, оказавшееся в пределах её досягаемости, клякса атакует, обволакивая и как бы расстворяя в себе, — при этом сама тоже исчезает. Такие кляксы способны до двух суток поддерживать подобие псевдожизни. Затем они теряют активность, падают на землю и впитываются в неё. На месте падения кляксы остаются проплешины, на которых, как правило, появляются диковинные растения — искажённые варианты существующих. Искажения касаются в первую очередь размеров, цвета и формы. Существует поверье, что андэлни, съевший такое растение, обретает дар пророчества.
Исследования клякс практически не проводились, мы знаем о нём очень мало и вряд ли узнаем что-то в ближайшее время: это слишком, неоправданно опасно.
— Ну и куда делся ваш прежний учитель? Как там его? Губошлёп, что ли?
Ветер здесь, на верхушке Дозорной, свирепствовал пока ещё вполсилы, но если не держаться за протянутые от парапета к стене канаты, живо можно было слететь вниз.
Хродас держался. Синнэ — нет.
Она пожала плечами и, отвернувшись, поглядела на огни светильников, которыми Грэгрик Бедовый и Форатонг Хвост сигналили с Прибрежной.
— Сбежал. Ещё и прихватил с собой дароносицу, раттулов потрох!
— Было с кого брать пример.
Синнэ гневно обернулась:
— Грамота лежала у тебя в распахнутом сундуке!
— И поэтому ты принесла её на ужин.