Меня колотит, неудержимая дрожь бьет, выворачивая мышцы, – нет никакого зеркала, нет газа, нет… Мы переглядывается: бледный Зулук белее белого, не уверен, что я сильно отличаюсь от него. Мы понимаем друг друга и потому молчим. Десять минут, полчаса…
– Нас спасли, да?
– Морок… помогающий странствующим безумцам, – Люк кусает губы. – Странный союзник для странных людей.
Я соглашаюсь с ним, кто лучше сумасшедшего расскажет о сумасшествии…
Бро́ня нервничает, то ускоряет шаг, то подолгу застывает на одном месте, а потом срывается на бег.
– Она ушла с Фарватера, – объясняет маркиз. – Это может плохо для нее кончиться.
Это может плохо кончиться для нас, Зулук слишком деликатен для такой лицеприятной правды.
– Скоро объездная и суксунский выезд пересекутся, – успокаиваю прежде всего себя. – И никуда фарватер от нас не денется.
Мы идем горами, вверх-вниз, поворот, спуск, подъем, еще поворот. Дерьмовый маршрут для психованного динозавра. Не знаю, ощущает ли это Зул, но Броня уже на грани нервного срыва. Кто бы мог подумать – однотонный клубок оголенных нервов…
Зверь справляется – и с дорогой, и с самим собой. Я не вижу, когда сходятся две дороги – снег и подступающая ночь не лучшие друзья навигатора, – но животное постепенно успокаивается, обретает утраченную уверенность. Все хорошо, родная, ты молодец.
Донская понравилась Летиции. Большая ухоженная станция с лестничными маршами и широкими балконами, мирным, не выглядящим измученным населением и шныряющими повсюду бойкими детьми. А еще здесь не экономили на освещении, Дон был обласкан добрым электрическим солнышком, и все его немалое видимое пространство ничего не ведало о мраке и тени.
– Пойдем, познакомишься с моим племянником, – Кузнецов галантно подхватил ее под руку и повел по лестнице на «второй этаж» станции. Пройдя по длинному балкону, они свернули в небольшой зал-закуток и оказались перед дверьми с вывеской «Антиквариат»
– Твоя резиденция? – догадалась девушка.
– Магазин, офис, жилище – три в одном, – с едва уловимым оттенком гордости уточнил донской антиквар. – Прошу.
За прилавком стоял молодой человек примерно одного с Летицией возраста. Он не походил на своего дядю, но одет был столь же аккуратно и дорого, а внешность имел весьма привлекательную для противоположного пола: светлые волосы, знающие о шампуне не понаслышке, стандартно бледная, но нестандартно здоровая кожа, белозубая улыбка, не широкая, как на старинных фотографиях с никому нынче не известными «знаменитостями», но открытая и очень симпатичная, а также умные, чуть озорные глаза.
– Ник, это Лю, наша гостья. Займи ее чем-нибудь, мне нужно отойти на час-другой. Но сразу предупреждаю: никаких шашней, флиртов, заигрываний и прочей дури! Девочка опасна, изворотлива и крайне хитрожопа. Лю, я правильно излагаю?
Летиция давно не интересовалась сверстниками, предпочитая мужчин поопытнее, но сегодня на лучезарные улыбки в адрес молодого человека не скупилась.
– Мне не совсем нравится формулировка «хитрожопа», она отвлекает от основной черты моей попы – привлекательности и чертовской соблазнительности, но в целом с тобой не поспоришь. Я коварна, вероломна и чрезвычайно опасна – как и положено любой красивой женщине.
– Ник, – старший Кузнецов не отреагировал на эскападу Летиции, – дама голодна, можешь закрыть магазин на полчаса и покормить гостью. Только без алкоголя – тебе еще работать, а девушке… А девушке нужно быть готовой в любой момент отправиться на поверхность.
* * *
Вернулся Александр Кузнецов много позже заявленного «часа-другого». Был он хмур, задумчив и явно недоволен. Оставленная молодежь, напротив, пребывала в прекрасном расположении духа – Летиция уже освоилась в антикварном магазине и бойко помогала младшему Кузнецову по хозяйству. И племянник охотно пользовался помощью хорошенькой «доброволицы».
Антиквар от подобной идиллии в восторг отнюдь не пришел и его поганое настроение не поменялось, однако вертящийся на языке вопрос «все ли на месте в кассе?» оставил при себе. Летиция выглядела слишком счастливой и безмятежной для человека в ее незавидном положении, и Кузнецов не стал нарушить это хрупкое мимолетное состояние покоя.
– Детвора, рабочий день объявляю законченным, все мальчики свободны, а девочка пойдет со мной.
– Дя, а мальчику можно тоже пойти с тобой? – Ник, как и любой балбес в его балбесовом возрасте, не испытывал ни малейших теплых чувств к труду, однако сегодня он совсем не обрадовался преждевременному окончанию рабочей смены.
– Нельзя! Твоя Ольга спалила тебя с Лю и теперь мечет громы и молнии…
– Но ничего же не было, мы просто…
– Вот иди и объясняй это своей разъяренной фурии.
Кузнецов повернулся к смущенной и одновременно довольной Летиции:
– А ты за мной, искусительница, блин!
Через черный вход магазина он повел ее какими-то темными, узкими даже для одного человека коридорами.
– Все-таки совратила мне парня? – голос впереди идущего антиквара звучал глухо, но угрожающие нотки слышались более чем отчетливо.
Лю делано возмутилась:
– Это еще неизвестно, кто кого совратил! Твой Никитка еще тот бабник, чувствуется дядина школа…
– Ты зубы не заговаривай, совратила или как?
– Как-как, – надулась Лю. – Подумаешь, немного поцеловались, пообжимались, но тут блонда эта его влетела, шум подняла… короче, все цивильно закончилось, легкий дружеский петтинг и никакого…
– Понял, можешь не продолжать, – кажется, Кузнецов удовлетворился ответом. К тому времени узкие коридоры благополучно кончились и путники оказались у закрытой железной двери. Зазвенели в связке ключи, один из них трижды провернулся в глубокой крестообразной скважине, и замок с громким щелчком капитулировал, пропуская людей.
– Добро пожаловать в мой дом, – Александр сменил гнев на милость и вновь талантливо играл в джентльмена.
– Ни фига себе дом! Это же натуральные хоромы! – Летиция от увиденного пришла в немедленный, слабо контролируемый восторг. Привычная к тесным подземным клетушкам весьма условной площади, она впервые в своей жизни оказалась в роскошных трехкомнатных апартаментах, выполненных в довоенном стиле и обставленных совершенно нескромной мебелью того же исторического периода.
– Охренеть! Ты, должно быть, чертовски богат!
– Если ты про жилплощадь, то это подарок, – Кузнецов недовольно поморщился, что-то вспоминая. – Донская наградила за кое-какие заслуги. А мебель и вся обстановка – ты забываешь мою основную профессию, стыдно антиквару не иметь старинных вещей.
– Не прибедняйся, Кузнецов, я много чего повидала, всяких излишеств и понтов, но ты… ты нереально крут! Метрошные и прочие бандитские царьки нервно курят в сторонке.