Стало быть, Джереми Фути — тот самый блондинистый увалень, сынок богатых родителей, чья надменность и самоуверенность, впитанные с молоком матери, временами граничили с неповиновением начальству. Мартинесу он не понравился ещё в первую встречу, и последующее общение нисколько не улучшило их отношений.

Разумеется, кадету Фути, в отличие от простых смертных вроде Сулы, не пришлось забивать себе голову никакими экзаменами — это было ниже его достоинства. Дядя-яхтсмен, капитан «Бомбардировки Дели», просто-напросто взял его к себе лейтенантом, и нет сомнения, что последующие продвижения были не за горами благодаря многочисленным родственникам и друзьям во флоте. Само собой, гибель дяди вместе с половиной команды означала для Фути некоторую заминку в карьере, однако скорый закат его звезде, безусловно, не грозил. Пэры высокого ранга своих в беде не бросали.

Оставалось утешаться тем, что Сула тоже явно не слишком благоволила к белобрысому нахалу.

Вздохнув, Мартинес поместил послание Сулы в папку, которая открывалась только его личным капитанским ключом, затем дал команду на запись ответа. Постаравшись придать лицу непроницаемое «командирское» выражение, он взглянул в объектив камеры.

— Ты можешь представить, как я рад, что твоим цензором назначен именно лейтенант Фути. Разумеется, мои письма, как старшего по званию, он проверять не имеет права, разве что ты сама ему их покажешь… Даю тебе на это официальное разрешение. Как ты знаешь, на меня возложено командование эскадрой, которая направляется… — он сделал эффектную паузу, — на опасную миссию. Я только что просмотрел записи битвы при Магарии, включая сделанные с борта твоего катера. Поскольку в скором времени мне самому, возможно, предстоит вести в бой корабли, меня интересует твоя оценка этого сражения.

Во взгляде Мартинеса появилась суровость — как он надеялся, благородная.

— Пожалуйста, изучи как можно тщательней действия наших боевых соединений и их противников, а свои выводы сообщи мне. Можешь говорить все, что думаешь, не опасаясь цензуры. Надеюсь, лейтенанту Фути станет ясно из этого послания, что от меня подробности битвы скрывать нет смысла. Я уже знаю, что все наши корабли, за исключением шести, были уничтожены, а «Бомбардировка Дели» потеряла капитана и получила значительные повреждения и теперь возвращается вместе с остатками флота на Заншаа, чтобы участвовать в обороне столицы.

Иными словами, — добавил Мартинес, нахмурившись и стараясь говорить уверенней, — я надеюсь, что твой анализ сражения поможет выполнить нашу миссию, направленную на сохранение Праксиса и мира в империи. Конец сообщения.

Лейтенанту Фути придется это проглотить, подумал он с мрачным удовлетворением.

Добавив файл письма в очередной пакет сообщений для лазерных передатчиков, Мартинес вновь вернул на дисплей битву при Магарии. Боевые суда метрополии снова двинулись навстречу гибели в адском хаосе разлетавшихся ракет и бешеных всплесков защитного огня. Эскадры одна за другой исчезали в ослепительных плазменных облаках взрывавшихся зарядов антиматерии.

Прозвучал сигнал вызова.

— Мартинес. Слушаю.

На связи был Алихан.

— Я сделал то, что вы просили, лорд каплей.

— Хорошо. Какие выводы?

— Мне неудобно говорить, милорд… — замялся ординарец.

Это было понятно. Трудно продержаться тридцать лет в оружейном отсеке, выкладывая офицерам в лицо всю правду-матку. Выскажись командир первым, Алихан просто-напросто высказал бы свое полное одобрение.

— Я очень нуждаюсь в твоих соображениях, — подбодрил слугу Мартинес.

Алихан помедлил ещё несколько секунд, потом наконец сдался.

— Хорошо, милорд. Сдается мне, что… думаю, эскадры наступали в слишком тесном строю и слишком долго в нем оставались.

Мартинес удовлетворенно кивнул.

— Спасибо, Алихан. — И добавил: — Пожалуй, я с тобой соглашусь.

Полезно знать, что кто-то поддерживает твои выводы, даже если его не возьмешь с собой на совет капитанов.

Отключив нарукавный дисплей, Мартинес снова принялся просматривать запись сражения. Корабли держались как можно ближе друг к другу, сохраняя оперативную связь и имея возможность сосредоточить защитный огонь на судах противника. Флотская военная доктрина предписывала, правда, вовремя рассредоточиться, чтобы не попасть под плотный ракетный залп, однако командиры до последнего избегали этого маневра, боясь потерять контроль над эскадрой, а стало быть, и преимущество совместных действий. Сражаться в одиночку им было непривычно.

Младший командующий эскадрой Дофаг, а с ним и капитан-лейтенант Мартинес готовили свои команды именно к такой коллективной тактике. Между тем в битве при Магарии она явилась основной причиной катастрофы.

Над этим стоило подумать.

Глава 2

Ступая на открытую террасу перед зданием парламента, лорд Мауриций Чен чувствовал нервное возбуждение. Он знал, что собирается получить взятку.

Лорд Роланд Мартинес ждал за столиком с чашкой кофе. Его густые черные волосы трепал порывистый ветер, наполненный сладким ароматом вьющихся цветов, густо покрывавших скалы внизу. Весна пришла в столицу рано, смягчив ужасы полной событиями зимы.

За стенами парламента маячили контуры Великого прибежища, гигантского куполообразного сооружения из гранита, откуда шаа тысячелетиями правили своей империей и через ворота которого тело последнего из великих господ меньше года назад отправилось к Вечному пристанищу на другом конце Верхнего города. По ту сторону парапета увитые ползучими растениями утесы спускались к Нижнему городу. Внизу раскинулась сеть бульваров, проспектов, переулков и каналов, кишевших миллионами представителей всех разумных рас, покоренных в свое время шаа. Вдали на самом горизонте на фоне зеленоватого неба Заншаа вырисовывался изящный барочный силуэт башни Апсзипар, а над всем этим, выше даже Великого прибежища, мерцала грандиозная серебристая арка. Кольцо ускорителя опоясывало всю планету, оно служило гаванью для военного флота и гражданских судов, а также домом для тех миллионов обитателей столицы, что предпочли жить и работать над поверхностью планеты.

Заметив Чена, лорд Роланд поднялся навстречу. Он был выше и мощнее младшего брата, знаменитого капитана «Короны», однако напоминал его телосложением, с длинным торсом и руками при коротковатых ногах.

— Кофе, лорд Чен? — любезно предложил он. — Может быть, чаю? Или чего-нибудь покрепче?

Чен помедлил с ответом. Прямо над террасой возвышалась прозрачная стена парламента, где шло заседание. Любой из лордов депутатов мог заметить беседующих внизу и задаться вопросом, какие общие дела заставили их встретиться.

В баре было бы куда меньше любопытных глаз.

— Вы не будете возражать, если мы переместимся под крышу? — спросил Чен. Он окинул взглядом террасу и поморщился, втянув голову в плечи, облаченные в бордовый депутатский мундир. — У меня не слишком приятные воспоминания об этом месте.