— Все равно… Почему меня не предупредил?
— Я же сказал — извини.
— Зачем надо было их травить? Они бы вывели нас из своей зоны, безопасность нам гарантировали…
— Они собирались подставить нас. Отдали бы нас прямо в лапы джиннам. Потому что если мы свалим отсюда незаметно, то какая в том польза для этих бандю-ганов? Джинны не узнают, что мы ушли из района, и будут продолжать облавы.
— А байк? Мы доберемся до твоего “Урала”?
— Нет, конечно. Байк придется бросить.
Такая вот история получается — грустная, способная вогнать в слезы любого байкера. Сперва Линии мотоцикл бросили, теперь — мотоцикл Умника.
Лина поднялась на ноги, отряхнула землю с комбеза. Умник подошел к ней, положил ладонь на ее щеку. Погладил — настолько нежно, насколько позволяла его рука, мозолистая и шершавая как напильник.
— Не печалься, солнышко, — сказал он. — Когда будем дома, куплю тебе велосипед. Даже два велика — будем гонять с тобой наперегонки. Это полезно для здоровья — ездить на велосипеде. К тому же экономия бензина. Бензин нынче дорог.
— А где это — дома?
— Дома — это дома, — грустно вздохнул Умник. — Дома хорошо. Похоже, пришла пора туда вернуться. Я слишком засветился здесь.
— Поедем с тобой в Европу, да?
— Приблизительно.
— И что там? Ты ведь собирался найти там жену из местных. А как же я?
— Тебя удочерю, — улыбнулся Умник.
— Железно?
— Заметано!
— И наследство мне оставишь?
— Рано пока о наследстве говорить.
— Почему?
— Потому что откидывать копыта в мои ближайшие планы не входит. — Умник наклонился, поднял с земли фонарь. — Уходим отсюда. Не отставай.
Сверху, из-за люка, уже слышалась возня, удары по металлу. Умник повернулся к Лине спиной и побежал размеренной спортивной трусцой. Лину совсем отпустило — она поспешала за сликом, дышала легко, не думала ни о чем — только о том разве что, что приятно бежать в прохладной подземной темноте, автоматически двигать ногами, отталкиваться ногами от мягкой, доброй земли и ни о чем не думать.
Через десять минут туннель закончился, уперся в бетонную стену с ржавой дверцей. Умник размотал проволоку, стягивающую замочные ушки, со скрипом открыл дверь.
— Это колодец. Лезем наверх. Не сорвешься? Голова у тебя от высоты не кружится?
— От такой — нет. — Лина усмехнулась, вспомнив, как несколько дней назад летела вниз с пятнадцатого этажа. — Лезь, Умник, не волнуйся. Со мной все в порядке.
Умник сунул фонарь за брючный ремень и нырнул в шахту. Уцепился за скобу, протянул руку Лине, убедился, что она стоит обеими ногами на ступеньке, и ловко, по-обезьяньи, понесся вверх.
Лина старалась изо всех сил, но так и не догнала шустрого марджа. Когда она, порядком запыхавшись, ткнулась ему в ноги, он уже сдвинул крышку канализационного люка и высунул голову наружу, в открытое пространство улицы.
— Ну что? — прошептала она.
— Порядок! — Умник подтянулся и выпрыгнул наверх, едва не съездив ботинками Лине по носу.
Лина осторожно высунула голову из люка. Вечерело. Серые сумерки ползли по захламленной, заброшенной улице. Развалины домов, тлен и запустение — обстановочка еще хуже, чем в Синем квартале.
— Вылезай, — сказал Умник, — хватит таращиться. Дай руку.
Он рывком выдернул Лину на поверхность. Потом поставил сумку на землю, убрал фонарь, достал фляжку и сделал большой глоток.
— Что там? — спросила Лина. — Что-нибудь крепкое?
— Вода. Алкоголь замедляет рефлексы, сейчас не до него.
— А выберемся отсюда — напьемся?
— Угу, — Умник кивнул без особого энтузиазма.
— Как свинюшки напьемся, да?
— Сперва выбраться надо, — сказал Умник. — А это не так легко, детка. Впрочем, сейчас уточним. Я сканирую улицу.
— Ага, знаю. В твоей железной нахлобучке на голове — куча всяких приборов.
— Есть, нашел! — Умник поднял указательный палец. — Нашел. Ближайший джинн — в трех улицах от нас. Засечь его нетрудно, поскольку он то и дело связывается со своими коллегами. У агентов СГБ — свой вид связи, особая волна, они полагают, что услышать их невозможно, но не догадываются, на что способна продвинутая сликовская снаряга.
— А нас не засекут?
— Пока — нет. У меня пассивный сканер — он не издает сигналов, которые можно уловить.
— И что дальше?
— Идем туда. — Умник показал рукой вдоль улицы. — Ты впереди, я метрах в двадцати за тобой. И не удивляйся, если оглянешься и не увидишь меня. Я буду это… слегка прятаться.
— То есть ты меня как приманку используешь? — не веря своим ушам, спросила Лина.
— Типа да.
— Ну ни фига ж себе! — возмутилась Лина. — Нет, я так не согласна! А вдруг ты меня бросишь?
— Делай, как я тебе сказал, — сказал мардж. — Делай, как говорит тебе умный Умник, и все будет в порядке. А будешь рыпаться — брошу тебя прямо сейчас.
— Умник, мне страшно!
— Очень хорошо, что страшно. Нормальная реакция. Если б тебе не было страшно, я бы подумал, что ты дурочка. Ты ведь не хочешь, чтобы я так подумал?
— Нет.
— Тогда вперед. Держись ближе к левой стене. И все время прямо — никуда не сворачивай.
— Дай мне тогда хоть какое-нибудь оружие. Пушка у тебя есть?
— И что ты будешь с ней делать? Стрелять? Приманишь джиннов со всей округи.
— Ну ладно, ладно. Иду.
Лина пошла по тротуару — медленно, осторожно, ступая словно по минному полю, ругая себя за то, что согласилась. Вот же чертов Умник, умеет заговаривать зубы. Через сотню шагов остановилась, оглянулась. Марджа не было нигде.
Точно бросил.
Пошла дальше. Пробрела двести шагов… еще пятьсот… ускорила шаг. А ничего вроде. Лина перевела дыхание, сердце перестало трепыхаться, как воробей в лапах у кошки. Похоже, нечего здесь бояться — никого нет, пустынно, словно в Сахаре. Кто может обитать в таких гнусных развалинах?
Человек появился на ее пути так внезапно, что Лина не удержалась от крика. Оборванец, бродяга. Всклоченная седая борода, старая шляпа, надвинутая до бровей, кожаное пальто — древнее, бесформенное, протертое до дыр. Вязаные перчатки на руках.
— Эй, леди, — прошепелявил оборванец, — помоги чем можешь штарому больному человеку.
— У меня нет денег, — пролепетала Лина.
Это было чистой правдой. В карманах Лины царила девственная пустота.
— Не надо денег, — бродяга ухмыльнулся, обнажив в улыбке три с половиной гнилых зуба. — Дай мне швою одежку. У тебя хорошая одежка, чиштая, леди, ее можно задорого продать. Я продам ее и куплю шебе еды. Много вкусной еды.