– Я помню. Все помню… - сказал начальник. - У меня хорошая память. Двойное убийство с применением пыток… Что-то маловато тебе дали, Вальдес! Кто-нибудь из дружков-сатанистов подсуетился? Помог тебе?
– Нет у меня никаких дружков. Я не сатанист, я католик. Правильный католик.
– Правильный, говоришь? И как же правильному католику придет в голову сделать такое? - Начальник перелистнул страницу дела, перечитал некоторые подробности истязаний, вспотел еще больше, прервался,ослабил галстук и расстегнул две пуговицы на воротнике- Да ты просто мясник, Вальдес.
Вальдес молчал, опустив голову. Потом сказал:
– Он был наркоманом, этот чертов Хаким. Он сидел На игле и посадил на иглу мою девчонку. Кроме того, он был арабом. Мусульмане едва не сгубили нашу страну сотни лет назад. И теперь они снова пожирают ее.
– Окам не был наркоманом, не придумывай. Он был добросовестным студентом и приличным парнем Больше того, он не был мусульманином, так я тебе скажу, Вальдес. Окам был чистой воды христианином. Среди ливанцев много христиан. Это для тебя новость?
– Это неважно! Эти уроды могут притворяться христианами, но на самом деле они свиньи… беспородные грязные свиньи, относящиеся с высокомерием к нам, жителям страны Испании. Инквизиция была права! Тогда с ними не церемонились - с морисками, с мудехарами. Это было сотни лет назад, но не так уж и давно, если подумать. Инквизиторы знали свое дело, и порядка было куда больше…
– Понятно говоришь… А девчонку-то ты за что? Она же испанка.
– Дьявол попутал… - Вальдес часто заморгал. - Я не хотел делать этого. Я не должен был этого делать. Это дьявольское наваждение…
Он врал. Сейчас он вспомнил, с каким удовольствием засунул ей в вагину грушу с расходящимися лепестками и начал поворачивать винт. Как она кричала и как кровь вытекала из нее. Это было прекрасно. Это были самые острые ощущения в его жизни. Самые лучшие…
– Я раскаиваюсь, господин Колменарес, - произнес Вальдес самым искренним голосом, на какой был способен. - Все это было безумием, состоянием аффекта. Это было ужасно. Я не могу спать по ночам, когда вспоминаю этот кошмар…(Я не могу заснуть, потому что возбуждаюсь, когда вспоминаю это. Это было прекрасно.)
– Состояние аффекта, говоришь? - пробормотал начальник. - Будем надеяться, что это было так. - Он захлопнул папку и посмотрел Вальдесу в глаза. - Я слышал, что у тебя там появились проблемы с нашими аллсирцами? Похоже, что ты не очень-то ценишь свою жизнь, Вальдес. Почему ты сразу не сообщил администрации о том, что тебя избивают? Мечтаешь быть замученным до смерти и перейти в ранг святых великомучеников? Перестань, Вальдес. В наше время это неактуально.
– Хорошо, я сообщаю вам, что меня избивают. И еще я думаю, что меня скоро убьют. Вы можете спасти меня? Такое возможно в принципе?
– Сможем, если захотим. Хочешь знать, откуда я тебя помню, Диего Санчес?
– Откуда?
– Ты родом из Новено?
– Да. - Вальдес вспомнил маленький городок, в котором родился и вырос. - Вы тоже оттуда, господин Колменарес? - догадался он наконец-то.
– Да. Я помню твоего отца, Рауля Санчеса. Мы пили с ним кальвадос по пятницам. Когда он погиб? В шестьдесят седьмом?
– В шестьдесят восьмом. Четырнадцатого ноября.
Вальдес вспомнил этот день. Говорят, смерть его отца была следствием нарушения техники безопасности. Не выдержала старая ограда на строительных лесах, и Рауль Санчес протаранил головой бетонную площадку далеко внизу. Череп его треснул как арбуз, уроненный на асфальт. Диего было тогда тринадцать лет, но он хорошо помнил эти бело-розово-красные осколки. Раскололся арбуз, и из него вытекло много алого сока. Вальдес облизнулся. Откуда он мог помнить, он ведь не видел этого? Все это произошло без него. Отца он увиделуже в гробу, когда голова его была собрана и приветна в приличный вид специалистом по похоронным делам.
Юный Диего не видел этого. Он сам придумал все это. Он представлял себе это и почему-то получал при этом удовольствие. Отец наказывал его, наказывал жестоко. И когда тринадцатилетний Диего засыпал ночью в своей кровати, он представлял череп отца, ра-коловшийся как арбуз, и хихикал.
Бог наказал отца за то, что он несправедливо обходился с Диего. И так же будут наказаны все, кто несправедливо обойдется с Вальдесом в будущем. Вальдес верил в это.
– Твой отец был хорошим и приличным человеком, - сказал господин Колменарес. - Если бы он не погиб так рано, может быть, он успел бы сделать что-то приличное и из тебя. А может быть, и нет. Так или иначе, из тебя получилось порядочное дерьмо, Диего. И мне это особенно обидно, потому что мы с тобой земляки. А если ты - мой земляк, то это значит, что я должен как-то помочь тебе. Как ты думаешь?
– Вы хороший человек! - с горячностью произнес Вальдес. - И вы - испанец. Эти чертовы мудехары…
– Прекрати нести свой расистский бред. - Начальник тюрьмы скривился. - Что ты умеешь делать, парень?
– Я механик. Я ремонтирую машины.
– Все механики у нас здесь - алжирцы. Не думаю, что ты захочешь работать в их компании. Может быть, ты смыслишь что-нибудь в выращивании цветов? Нам нужен садовод…
– Я кузнец, - сказал Вальдес. - Я могу выковать все, что угодно.
– Вот как? - В заплывших глазках Колменареса появилась искорка интереса. - Похоже, тебе повезло парень. У нас тут сидел некий Пепе Хромой, взломщик сейфов. Он был неплохим кузнецом. Знаешь, таким настоящим, не из этих, современных. Он работал по старинке. Он оборудовал здесь кузницу, теперь она простаивает.
– Я хороший кузнец, господин Колменарес. - Во рту Вальдеса пересохло от волнения. - В последние годы я неплохо зарабатывал. У меня было много заказов…
– Пепе Хромой тоже хорошо зарабатывал. - Колменарес качнул головой. - В Испании всегда есть спрос на настоящие кованые изделия - решетки для камина, ограды и прочее. Конечно, Пепе приходилось делиться своей выручкой, сам понимаешь… - Начальник тюрьмы ухмыльнулся, расправил пальцем усы. - Но ему кое-что оставалось. Когда он освободился год назад, он унес в своем клювике кое-что. До сих пор он пишет мне поздравительные открытки на каждый мало мальский праздник. Пишет, что больше не ломает сейфы, ведет приличный образ жизни. У него хорошие руки, и теперь он действительно остепенился. Можешь мне не поверить, но каждый исправленный нами человек - радость сердцу.
– Вы можете мне не платить совсем! Только разрешите работать…
– Ладно. Увидим, каким ты окажешься кузнецом. Тут многие пробовали до тебя. Увидим…
Так Вальдес стал работать кузнецом. Нечего и говорить о том, как он работал. Пепе Хромой ему в подметки не годился. Начальник тюрьмы был очень доволен.
Это и спасло жизнь Вальдесу. В общую камеру он больше не вернулся. Он оборудовал себе спальное место в кузнице и ночевал там. Наверное, это было нарушением тюремного распорядка, но Колменарес делал исключения для хороших работников - тех, кто трудился на него. Начальник тюрьмы прекрасно понимал, что лучше допустить вариации на тему внутреннего режима, чем лишиться такого хорошего кузнеца, как Вальдес. К тому же Колменарес имел большой опыт общения с заключенными и давно определил для себя, что Вальдес не относится к лицам, склонным к побегу.