– Не боюсь. Ничего уже не боюсь. Если мы захватим трусливое Дикое царство, мушкенов больше не будет. Нам разрешат отрастить бороды и стать полноценными людьми. Мы будем авелу, клянусь вам! Все люди из Ашшура станут авелу! А нашими слугами и рабами станут местные дикари. Они будут трудиться на пашне, а мы будем только смотреть телевизор, вкушать мясо быков и львов, а наши слуги будут мыть нам ноги и умащать нашу кожу душистым маслом. Вот это жизнь!
– В этом доме живет девка, - перебил его другой. - Чую, девка здесь живет. Хочу эту девку.
– Может, и живет, Идиннаху. Только сейчас здесь никого нет. Забираем то, что нам нужно, и уходим. Времени нет - мы ещё полдома не обшарили.
– Здесь она! - заорал Идиннаху. - Я сейчас найду её и отдеру как следует! Во все дыры! А потом съем её сердце!
– Остынь, мушкен. Ты сегодня отодрал и убил уже пять девок. Мало тебе?
– Мало! - Идиннаху уже бегал по комнате, заглядывал во все места, искал её, Милену. - У дикарей такие красивые девки - с нашими грязными варду не сравнить! Красивые девки, вкусные! Это нам сейчас волю дали, не стоят над душой. А заберем город - опять загонят нас в бараки, и трахай тогда вонючих рабынь раз в месяц! Нет, я сейчас натешиться хочу! Чтоб потом всю жизнь помнить!
– Жеребец ты, Идиннаху, - констатировал один из солдат.
– Это точно! - Идиннаху заржал радостно и гордо. - А вот и она. Вылезай, сучка! Я тебя нашел!
Диван рывком уехал в сторону, и Мила увидела ассирийца. Более уродливого существа ей не приходилось видеть в жизни. Ростом в полтора метра, с руками, свисающими почти до колен, напоминало это скорее орангутанга, чем человека. Орангутанга, бритого наголо. Нос мушкена был сломан в трех местах, красные глазки воспалены, нижняя губа отрезана (наверное, за какую-то провинность). Мушкен наклонился над Миленой, пытаясь схватить её. И тут же получил пинок в промежность.
Он мешком свалился на пол, скорчился и заголосил, схватившись за свое растоптанное мужское достоинство. Мила пружиной выскочила из-за дивана. Их всего-то трое или четверо. Промчаться мимо них и выскочить за дверь… И бежать. У неё все получится…
Она обомлела, ноги её подкосились. Какое там четверо! Не меньше десятка грязнопахнущих полуживотных, вооруженных автоматами, толпилось в комнате. И двое из них стояли в проеме выбитой двери.
– Ого, а девка-то ничего! - сказал один из мушкенов, самый рослый и мощный, одетый в ассирийский чешуйчатый панцирь и российские камуфляжные штаны. - Такую, пожалуй, я и сам отдеру. Идиннаху она теперь без надобности. Отдеру её первый. А кто будет следующий, вы сами разберетесь…
Все дружно захохотали. Грязные пальцы потянулись к Милене. Она завизжала, рванулась к двери… Не тут-то было. Чудовищный удар по лицу сшиб её с ног, Мушкен навалился на нее, с пыхтением завозился, срывая с неё одежду. Слюнявый его рот обдавал тошнотворным смрадом гнилых зубов, грубые руки шарили по телу…
У него ничего не получалось. Мила сжала ноги, уперлась коленями в его живот. Пусть её лучше убьют. Все равно её убьют…
Мушкен приподнялся, встал на колени, сгреб лапищей волосы девушки и с треском впечатал её затылок в пол.
– Злая девка! - крикнул он. - Это хорошо! Люблю злых, горячих девок…
– Хадди, где ты? - прошептала Мила. Она цеплялась за остатки сознания из последних сил. Кажется, она начала галлюцинировать. В плывущем мареве полуобморока она увидела, как голова насильника отделяется от тела и, кувыркаясь, летит в воздухе. Обезглавленное тело мушкена начало медленно валиться на нее, но чьи-то мощные руки схватили его за плечи и отшвырнули в сторону. Вопли, пыхтение, глухие удары, оглушительные выстрелы. Милена попыталась приоткрыть глаза шире, рассмотреть хоть что-то, но заплывшие от удара веки не дали ей сделать это. Они решили, что с них достаточно. Они устало сомкнулись, задернув штору, отделяющую её от реальности. Жестокой реальности. Плохой реальности.
Мила погрузилась в добрую, спасительную темноту.
Что-то холодное, склизкое, противное, как дохлая жаба, лежало у неё на лбу, глазах, носу и не давало дышать. Мила с криком схватила эту гадость и сорвала с лица. Мокрая тряпка… Ох ты боже… Всего лишь компресс. Кто-то поставил ей компресс.
Она лежала на диване - одетая в джинсы, рубашку, теплый свитер, заботливо прикрытая одеялом.
Иштархаддон вошел в комнату с открытой бутылкой пива в руке. Одежда ассирийского военачальника, облекающая его могучее тело, была изрядно порвана и испачкана.
Бородатое лицо склонилось над Милой. Длинные черные волосы, разделенные прямым пробором. Буйные кудри бакенбард. Борода, сплетенная из завитых, изрядно растрепанных косичек.
– Хадди, спасибо… Милый мой. - Она обвила его шею руками, прижалась к нему. - Спасибо!
– Это не Хадди, - сказал он с некоторой ревностью. - Это я, Игорь.
– Ой, извини… - Мила опешила. - Но у тебя же борода…
– От Хадди в наследство досталась. - Игорь провел пальцами по бороде и скривился от отвращения. - Надеюсь, без вшей.
– Как ты прорвался сюда?
– Не знаю. Сам не знаю. Дворец начал разрушаться, я драпал, на меня валились камни и бревна… И вдруг я оказался здесь.
– Может быть, это Ашшур тебя вытащил? Бог Аш-шур? Решил, что тебя все-таки рано убивать?
– Может быть, и так. Кто его знает, этого Ашшура…
– А Хадди остался там? Его больше нет?
– Здесь он, - раздраженно сообщил Игорь. - Никуда не делся. Только помалкивает. Похоже, в этом мире хозяин нашего тела - я. Вот он и испугался. Забился куда-то в уголок и помалкивает. Переживает, что теперь не он главный. А он, понимаешь ли, привык командовать.
– Что мы будем делать?
– Первым делом я разрушу все это. - Игорь ткнул пальцем во все ещё работающий монитор суппорт-станции. - А потом побреюсь - уничтожу проклятый бородельник к чертовой матери. И патлы иштархаддо-новские нужно укоротить. Иначе пристрелят меня наши же менты как ассирийца.
– Ты думаешь, аппаратуру нужно уничтожить?
– Не сомневаюсь. Сволочной гад, называющий себя Ашшуром, может следить здесь за нами. Небось и сейчас сидит - слушает, о чем мы разговариваем.
– Как это может быть? Здесь же не виртуальное царство? Это там он - бог и может делать все что хочет…
– Наш мир перестал быть нормальным. Здесь тоже все идет кувырком. Ашшур наблюдает за нами. Вот, кстати, можешь полюбоваться!
Мила повернулась к экрану. И увидела бородатую физиономию, расплывшуюся в глумливой усмешке.
– Привет, дети мои, - сказал Ашшур. - Ну что, играем дальше? У вас получается все лучше и лучше. Ты начинаешь входить во вкус, Игорь Маслов.
– Сейчас я расколочу эту станцию, - сказал Игорь, поднимаясь на ноги. - И ты останешься без ушей, небритый урод.