— Ну надо же, — хмыкнул Грим. — Что скажешь, Анаис?
— Зелье действует, значит, она не врет, — пожала плечами девушка и отложила меч.
— Интересно, почему в судах его не используют? — поинтересовался Монтинор.
— У него крайне неприятный побочный эффект, — неопределенно сказала Анаис.
— Какой?
— Испытуемый становится буйным.
Повисло напряженное молчание.
— Вы же сами настаивали на том, что нам просто необходимо докопаться до правды. Девушка, дескать, так хороша собой, да еще на лютне играет. Такая актриса нам просто необходима. Говорили?
Все согласно кивнули, даже Тамия, которая бормотала себе под нос что-то неразборчивое, перемежавшееся иканием.
— Красивая женщина радует глаз мужчины, — сказал Фрад.
— А некрасивая — женщины, — криво улыбнулась Анаис.
— А две красавицы привлекли бы вдвое больше зрителей, — тут же нашелся Фрад, сообразив, что Анаис могла и обидеться за явное невнимание, связанное с появлением Тамии. Женщина многое может простить, но не пренебрежительное отношение к себе.
— А что, она сейчас на любой вопрос ответит честно? — кивнул Фрад в сторону Тамии.
— Угу, — подтвердила Анаис.
— Эй, красотка. — Фрад дотронулся до плеча Тамии. — Ты действительно не хотела слиться со мной в страстном экстазе или просто ломалась прошлой ночью?
— О-о-о, — простонала Анаис и хлопнула себя ладонью по лбу. — И ради этого я человека травила?
— Ах ты, извращенец! Ик! — Тамия резко подалась вперед и заехала Фраду в глаз кулаком. — Ты за кого меня принимаешь? — заорала она и, как только фардв приподнялся, двинула ему в челюсть.
— Пора связывать, — решила Анаис.
Дважды повторять не пришлось: девица начала раздавать тумаки направо и налево…
— Слова-то какие знает. — Фрад подвигал челюстью. — У-у-у, злыдня!
Он проверил, надежно ли сидит кляп во рту Тамии.
Сиблак посасывал прокушенный палец, Монтинор держался за ухо.
— Да, твоя настойка гарантирует первостатейное буйство, — сказал Грим, изучив синяки на ногах. — Но ведь на суде можно запереть человека в клетку или заранее связать. Зато точно будет известно: виновен или нет.
— Дважды это зелье применять нельзя, — объяснила Анаис. — Поэтому в судебной практике оно не используется. Смертельно. Тот, кого допрашивали подобным образом, очнувшись, ничего не помнит. Ну, конечно, если… очнется.
Она посмотрела на Тамию так, словно размышляла, как лучше избавиться от трупа.
— Демон побери! — подскочил Грим. — Ты чем вообще думаешь, Анаис?
— Я-то как раз тем, чем надо! — рассердилась она. — Красивую актрису им подавай, да чтоб девушка была без всяких историй. Шиш я для вас еще что-то сделаю! И не просите!
Анаис скрестила руки на груди, насупилась.
— Ладно тебе, — пошел на попятный Грим.
— Ни от головной боли, ни от поноса, ни от чего больше вы у меня лекарств не получите, — огрызнулась девушка.
— Прости, Анаис, испугался я, — понурил голову Грим.
— Ладно. Забыли, — смягчилась Анаис.
— А позволь спросить, много запрещенных зелий ты с собой таскаешь? — осторожно поинтересовался Грим. — Вдруг кому-то придет в голову осмотреть твою сумку.
— Одинокой девушке нужно иметь в рукаве пару козырей, — пожала плечами Анаис. — Не беспокойся, Грим, мои пузырьки не подписаны, а оплачивать магическую экспертизу ни одному стражу в голову не придет. К тому же, не всякое зелье действенно само по себе. Тут слово надо знать заветное, чтобы в нужный момент перекроить структуру вещества: где-то связь разорвать, где-то иной элемент присоединить. Все не так просто, не для шарлатанов. — Анаис покосилась на Сиблака с Монтинором. Те задумчиво глядели на ее сумку. — Думаю, мы все теперь будем спать спокойно, не опасаясь, что пригрели убийцу.
— Что ж, — задумчиво произнес Грим, — пожалуй, дело того стоило. Остается только надеяться, что ты не перепутаешь склянки, когда в следующий раз будешь лечить кого-то из нас. Скажу тебе честно, без всякого зелья: иногда мне кажется, что ты из гильдии «Левая рука Нэре».
— М-м-м, какая честь, — улыбнулась девушка. — Нет, Грим. Так же честно отвечу тебе, что не принадлежу к профессиональным убийцам… этой гильдии.
Никто, похоже, не заметил короткой паузы в речи Анаис.
Сиблак и Монтинор переглянулись.
— Я про них слышал.
— И я.
— Про них все слышали, — сказал Илинкур, — но никто не видел. Недаром же гильдия носит такое название. Никому не дано узнать, что сокрыто в кулаке левой руки богини, которую она прячет за спиной.
— Что, что, — включился в разговор Фрад. — Ясно, не подарки к Осеннему Полнолунию. Кары всякие, и насильственная смерть в их числе, не к ночи будет сказано. Защити нас всех, пресветлый Лит.
— А не посидеть ли нам в кабачке за стаканчиком доброго вина? — предложил Грим.
— Да, и желательно без всяких добавок. — Фрад взглянул на Анаис.
— Я не смогу составить вам компанию, — сказала она и качнула головой в сторону Тамии.
— Сама травит, сама лечит. Универсал, — осклабился Фрад.
— Дошутишься, коротышка, — прищурила глаз Анаис. — Подсыплю тебе гелейный корень.
— Что за дрянь?
— Одно из побочных действий — половая слабость.
— Это не женщина. Это злобная ведьма! — возмутился Фрад и, осенив себя знаком Лита, припустил прочь от фургона.
* * *
Утром Тамия с трудом открыла глаза. Голова раскалывалась, тело болело так, словно ночью по нему проскакал табун лошадей. Во рту пересохло. Кто-то поднес к губам чашку, Тамия жадно глотнула.
— Ну, как ты?
— Ох, — только и смогла выдавить Тамия.
— Все обойдется. Кризис миновал.
Через день Тамия и думать забыла о странной болезни, которая так внезапно ее скрутила и так же быстро прошла. Сиблак и Монтинор наперебой рассказывали девушке о своих приключениях в кабаке, демонстрировали многочисленные ссадины и синяки — свидетельства ратных подвигов. Причем с каждым разом история обретала все новые подробности. Анаис время от времени бросала на них угрюмые взгляды, особенно, когда к юнцам присоединялся Фрад и в красках расписывал, как уложил верзилу, который подбил ему глаз.
Несмотря на то, что Тамии по-прежнему приходилось прятаться, она принимала участие в подготовке спектаклей: помогала с декорациями. Качественные иллюзии хорошо смотрятся, но на призрачный стул лучше не садиться. Тамия расставляла и раскладывала мелкие предметы, вроде книг, пепельниц, подсвечников. Была в одном спектакле сцена с убийством. Орудием служил тяжелый канделябр, и Грим настаивал на достоверности: Фраду, чтобы не заработать шишку, приходилось подкладывать под берет подушечку.