Глава I

Модьун слушал и не верил своим ушам. Оратор закончил свой доклад, проливавший новый свет на историю человечества, и попросил задавать вопросы.

Прозвучало несколько совершенно необдуманных высказываний; люди, казалось, еще не вполне осознали всю важность сообщенной им информации. Модьун обратился к лектору тоном небрежного превосходства, и, тем не менее, его выслушали со вниманием.

— Вы уверены, что не пересказываете древние мифологические сюжеты? — спросил он.

Ответ прозвучал достаточно осторожно:

— Конечно, мы не можем быть вполне уверены, но думаем, что нет.

— Что касается наших древних прародителей, то картина, которую вы нарисовали, не внушает мне доверия, — настаивал Модьун.

— Вначале мы тоже не могли поверить, — гласил ответ. — Но сложившаяся ситуация и значимость полученных деталей гарантируют достоверность.

— Тогда получается, что наши предки дрались, как звери, с избыточной жестокостью, и это наводит на мысль, что они были способны на настоящую физическую активность.

— Это самое несомненное из того, что мы открыли.

— И, как наши животные, они действительно ходили на собственных ногах и не нуждались в искусственных средствах компенсации своего веса?

— Совершенно верно, — согласился оратор.

— Представляю, как вытянутся лица тех, кто ранее заблуждался относительно этого вопроса, — сказал Модьун с язвительной усмешкой.

На многих лицах появились легкие улыбки, выражающие согласие.

— Представляю себе, — продолжал Модьун, — как они зачинали и рожали собственных детей.

— О да, — ответил докладчик. — В процессе спаривания женщину оплодотворяли, и она рожала по истечении периода беременности.

Все присутствующие вздрогнули, представив себе подробности этого процесса.

— Отвратительно, — пробормотала женщина.

— Боюсь, что такое начало трудно принять на веру, — сказал другой человек. — Наверняка следующее, что вы расскажете нам, будет утверждение, будто они сами ели пищу.

— Точно, — согласился докладчик. — Пища проходила по пищеварительному тракту. Происходило индивидуальное персональное пищеварение, а отходы отводились в резервуар для удобрений.

Было задано еще несколько вопросов, но присутствующие уже охладели к теме; докладчик — Дода — ощущал это через открытые усилители мысленного канала, посредством которых он был соединен с «аудиторией». Видя, что Модьун — один из тех, Кто еще не прервал контакт, Дода обратился к нему с частной мыслью:

— Я думаю, что по некоторым причинам вас эти открытия заинтересуют больше, нежели других.

Модьуну стало смешно.

— У меня есть тело длиной два фута и голова диаметром четырнадцать дюймов. Что меня может интересовать в древних, с их восемью футами мускулов и костей, которые могли самостоятельно поддерживать голову? Я понимаю: вы имеете в виду, что я поступлю как ученый — вырасту до этого размера.

— В наших предках скорее было футов шесть.

— Да, но вы сказали, что их головы были меньше.

— Возможно, — в голосе Доды звучало чуть ли не отчаяние. — Если какая-то женщина согласилась бы достичь нужного роста, то для вас это был бы интереснейший эксперимент.

К Модьуну мгновенно вернулся весь его сарказм.

— Этого никогда не произойдет. Наши женщины намного изящнее, — насмешливо парировал он.

— Почему бы не провести эксперимент на вас?

— Потому что я не экспериментатор. Пройдет год, пока тело приобретет нужные размеры, потом, наверное, два года займет эксперимент, и еще год, чтобы снова стать человеком. Кто-то должен наблюдать…

Потом Модьун продолжал с насмешкой:

— Четыре года! Когда я хочу погубить чью-то репутацию, я руководствуюсь здравым смыслом. Позже я свяжусь с вами.

— Не говорите «нет» прямо сейчас, — настаивал Дода. — Помните, именно вы сказали: кто-то должен время от времени выходить за барьер и смотреть, что происходит там, снаружи.

— Я пошутил, — резко ответил Модьун.

— Тем не менее это сказали именно вы. И вы так думаете.

Это была чистая правда.

«Оказывается, кто-нибудь, преследуя собственные цели, всегда подслушивает даже случайные мысли и дает им свою оценку…» — уныло подумал Модьун.

Несомненно, Дода уже выбрал его для эксперимента, поскольку Модьун сделал замечания, которые тому не удалось проигнорировать. Внезапно Модьун задумчиво проговорил:

— Несомненно, тщательное изучение архивов и ранних обучающих устройств, от которых теперь отказались, подтвердит большую часть этих сведений. Необходимо произвести такое исследование прежде, чем кто-то станет участвовать в эксперименте.

Дода благоразумно промолчал.

Модьун продолжал:

— Часть этих сведений может быть интересной.

Затем он позвал своих слуг-насекомых, и его унесли.

Тремя днями позже Модьун лениво плавал в собственном, залитом солнцем бассейне. Он обычно приходил сюда поглощать солнечные лучи. Из них он извлекал энергию, превращавшую воздух, которым он дышал, и воду, впитываемую порами кожи, в питательные вещества, поддерживающие идеальное здоровье его тела почти целую вечность.

Да, почти вечность. Он был из третьего поколения существ, выведенных в пробирке за барьером. Каждый из предыдущих двух поколений прожил около пятнадцати сотен лет.

Он плавал в бассейне и с восхищением любовался своим изображением в зеркале, погруженном в воду. Какая благородная и красивая голова! Прекрасное конусообразное тело! Крошечные ручки и ножки были частично спрятаны за почти неразличимыми оболочками снаряжения.

Модьун уже мог различить намеки на увеличение своего роста — он стал на несколько миллиметров длиннее. Мозгу, столь открытому для восприятия и столь чувствительному, как у него, были ясно видны даже такие ничтожные изменения.

Дода говорил ему, что при такой скорости роста могут возникнуть слабые боли, но с ними можно будет справиться с помощью ассистента ученого — насекомого Экета, получившего подробные инструкции о том, как впрыскивать лекарства, притупляющие болевые ощущения, в пищу, которую позже он будет вводить в тело через капельницы.

Кроме того, Дода, извиняясь, заметил, что так будет продолжаться лишь до тех пор, пока Модьун не достигнет стадии, когда сможет есть твердую пищу.