Вот почему его слова очень важны. Я это знаю, они очень важны. Только я не понимаю, что они означают. Ну, не совсем понимаю.
«Я закончил с тобой!» — говорит Корабль.
Я слезаю со стола. Голова у меня еще болит, и я спрашиваю у Корабля:
— Почему я подвергся распаду на три дня раньше, чем обычно?
Голос Корабля звучит сердито: «Я могу снова подвергнуть тебя распаду!»
Но я знаю, что он не станет этого делать. Должно что-то произойти, и Корабль хочет, чтобы я хорошо себя чувствовал и мои реакции были в норме. Однажды после очередного распада я задал ему какой-то личный вопрос, и он повторил процесс, а когда я пришел в себя, он возился со мной, воспользовавшись своими приборами. Он испугался, что я пострадал. С тех пор он ни разу не подвергал меня этой процедуре два раза подряд. Вот почему я спрашиваю, хотя и понимаю, что вряд ли получу ответ, но я все равно спрашиваю.
«Мне нужно, чтобы ты кое-что починил!»
— Где? — спросил я.
«В запретном отсеке внизу!»
Я изо всех сил стараюсь не улыбнуться. Ведь я знал, что должно произойти нечто необычное, — и вот произошло. Я снова вспомнил слова отца. «Девяносто восемь других возможностей».
Неужели это одна из них?
Я спускаюсь в темноте. В шахте нет света. Корабль говорит, что свет мне не нужен. Но я знаю, это не так. Корабль не хочет, чтобы я смог самостоятельно найти дорогу назад. Ниже мне еще бывать не приходилось.
И вот я спускаюсь, неторопливо, плавно, споро. Постепенно движение замедляется, и наконец мои ноги касаются твердой поверхности палубы — я прибыл на место.
Включается свет. Тусклый. Я иду в направлении сияния, и Корабль меня сопровождает, ведь он рядом, вокруг меня. Он всегда со мной, даже когда я сплю. Особенно когда я сплю.
Свет становится ярче, когда я заворачиваю за угол и вижу, что его испускает круглая панель, которая загораживает проход, соприкасаясь со стенами со всех сторон, а внизу, около пола, она слегка плоская. Кажется, что она из стекла. Я подхожу к ней и останавливаюсь. Мне больше некуда идти.
«Пройди сквозь экран!» — приказывает Корабль.
Я выставляю перед собой руки, вперед ладонями, потому что боюсь удариться носом о сверкающую панель. Но когда мои пальцы соприкасаются с ней, они словно становятся мягкими, и я вижу сквозь них светло-желтое сияние, как будто они стали прозрачными. Мои пальцы проходят сквозь панель, и теперь я могу различить их по другую сторону. За ними следуют руки, и вот я уже стою совсем рядом, мое лицо проникает за экран, все вокруг заливает свет, и я оказываюсь за панелью, там, куда до сих пор Корабль меня никогда не пускал.
Я слышу голоса. На самом деле один и тот же, который говорит с самим собой, тихо и в унисон; так звучит мой собственный голос, когда я разговариваю в своей крошечной каюте, где стоит моя койка.
Я решаю послушать голоса, но не спрашивать про них Корабль; мне кажется, что здесь, внизу, в этом пустом, одиноком месте, он разговаривает с самим собой. Позже, когда моя работа будет выполнена и я сделаю все, чего хочет от меня Корабль, я подумаю о том, что он говорит. Мне очень интересно, о чем Корабль беседует с самим собой.
Это место совсем не похоже на те, в которых мне приходилось до сих пор выполнять ремонтные работы. Здесь множество огромных, стоящих на подставках круглых шаров из стекла, каждый из них испускает желтое пульсирующее сияние, но мне никак не удается их сосчитать. Я вижу бесконечные ряды прозрачных стеклянных шаров, а внутри них металл… и еще что-то мягкое. Провода тускло сверкают, что-то мягкое шевелится, желтый свет пульсирует. Я думаю, именно эти стеклянные шары разговаривают, но я не уверен. Я только так думаю.
Я заметил, что два шара отличаются от остальных — они темные. Их подставки кажутся тусклыми и совсем не сверкают, как остальные. Внутри двух темных шаров какие-то штуки, похожие на сожженные провода. Мягкие предметы не шевелятся.
«Замени модули, пострадавшие от перегрузки!»
Я понимаю, что Корабль имеет в виду темные шары, подхожу к ним, смотрю, а потом говорю, что смогу их починить. Корабль отвечает, что он и без меня знал, что я справлюсь, и приказывает поскорее заняться делом. Он меня торопит, что-то должно произойти. Только вот что?
Я нахожу шары на замену, достаю их и делаю все, что нужно, чтобы мягкие штуки начали двигаться, а провода снова сверкали, и очень внимательно прислушиваюсь к голосам, которые шепчут и утешают друг друга, когда Корабль говорит с самим собой. Я слышу множество вещей, ничего для меня не значащих, потому что голоса рассказывают о событиях, случившихся до моего рождения, и о частях Корабля, где я никогда не бывал. Но еще я слышу и много такого, что мне понятно, и я знаю, что Корабль никогда не допустил бы этого, если бы не возникла необходимость починить шары. Я стараюсь запомнить все, что услышал.
В особенности те места, где Корабль плачет.
Когда я починил шары и теперь уже все как один сверкают, пульсируют и внутри снова что-то движется, Корабль меня спрашивает: «Интерсознание снова обладает целостностью?»
Я отвечаю утвердительно, и Корабль приказывает мне возвращаться в шахту. Я снова прохожу сквозь сияющую панель и оказываюсь в коридоре. Потом я поднимаюсь наверх.
«Иди в свою каюту и приведи себя в порядок», — велит мне Корабль.
Я выполняю его приказ и решаю надеть одежду, но Корабль говорит, что я не должен этого делать, а потом добавляет: «Ты встретишься с самкой!»
До сих пор он ничего подобного не говорил. А я никогда не видел самок.
Именно из-за самки Корабль допустил меня в запретный отсек, где стоят сияющие шары и где живет интерсознание. И именно самку я жду в комнате с куполом, соединенной с воздушным шлюзом. Я жду самку, которая должна прийти — мне трудно это осознать — с другого корабля. Не с Корабля, который я знаю, а с какого-то другого корабля, с которым мой Корабль вступил в переговоры. Я не имел ни малейшего понятия о том, что существуют другие корабли.
Мне пришлось спуститься вниз и починить интерсознание, чтобы Корабль смог подпустить к себе другой корабль, не причинив ему вреда, когда он окажется в дефракторном периметре. Так мне сказал Корабль. Я услышал это внизу, из разговора голосов. Они заявили: «Его отец был порочен!»
Я знаю, что это означает. Отец сказал мне, что, когда Корабль говорит «порочный», это означает «умнее его». Может быть, существует девяносто восемь кораблей? И они являются теми другими возможностями, о которых говорил отец? Я надеюсь, что не ошибся, потому что вдруг начинает происходить сразу несколько вещей и, возможно, мой конец уже близок. Мой отец испортил механизм в шаре, позволявший Кораблю отключать дефрактор, чтобы к нему могли приблизиться другие корабли.
Он сделал это много лет назад, и Корабль обходился без него все эти годы. Он не хотел подпускать меня близко к интерсознанию, чтобы я не услышал то, что услышал. Но Кораблю понадобилось отключить дефрактор и заполучить самку. Корабль и другой корабль вступили в переговоры. Другим кораблем управляет самка моего возраста. Она перейдет на Корабль, и мы произведем на свет одного и, возможно позже, еще одного ребенка. Я знаю, что это значит. Когда ребенку исполнится четырнадцать, Корабль меня убьет.