— Что узнать? — произнес он.
— Сколько их.
— Кого?
— Ребят на улице…
Он ожидал худшего.
— Веда, мне ведь утром на работу.
— Работа! Работа! — В ее голосе звучал не то сарказм, не то презрение. — Думаешь ли ты о чем-нибудь еще? Остались ли у тебя какие-либо чувства?
Вопросы повисли в воздухе. Джемисон молчал. И сразу же за вопросами последовал вывод:
— Ты и подобные тебе — слишком бесчувственны!
Дальше так продолжаться не могло. Он сел и включил свет.
Теперь она видела его лицо.
— Если ты думаешь меня оскорбить, — предупредила Веда, — то совершенно напрасно.
— Радуйся, дорогая, ты своего добилась. Я проснулся.
— И вовремя. Если не позвонишь ты, это сделаю я.
Джемисон щелкнул пальцами.
— Хорошо, я позвоню. Только не стой у меня над душой. Представляю, что обо мне подумают люди. Ну ладно, сиди здесь.
Он вышел из спальни и прикрыл за собой дверь. Затем набрал номер подсказанного телефона. На экране появилось лицо солидного человека. Человек носил адмиральскую форму и был знаком Джемисону.
— Дело обстоит так, Трейвор. Ваш мальчишка был в лапах двух руллов. Это продолжается и сейчас, правда, первых двух сменили двое других. Они прорвались сквозь барьер, следует признать, очень оригинально. Сейчас в Пригороде около ста руллов в человеческом обличье. Собрались они со всей Солнечной системы. Это говорит о важности их намерений. За последние полчаса ни один рулл не пересек барьер — значит, все они уже там.
— А что с моим сыном?
— Пока он им нужен. Все, что мы смогли сделать, — попытались снабдить его оружием.
Джемисон понял, что о сыне никакой другой информации он не получит.
— И что же, вы преспокойно позволили сотне руллов проникнуть за барьер, не зная, что им нужно?
— Мы хотели узнать, зачем они это сделали. Понимаю, это не лучший вариант, но нужно же узнать, чего они хотят. Оправдан ли такой риск? Как и любой другой. Нужно дать им высказаться. Для спасения вашего сына мы сделали все, но сами понимаете, ничего обещать мы не можем.
Джемисону не было нужды объяснять, что даже смерть Дизди для военных была бы не больше чем печальным эпизодом. Газеты потом сообщат, что потери минимальные. А может быть, из мальчика сделают сенсацию на один день. Ни то ни другое Джемисона не устраивало.
— Боюсь, — завершил разговор адмирал, — мне нужно идти. Сейчас ваш сын спускается к Кораблю — я должен наблюдать. До свиданья.
Экран погас, а Джемисон сжал руку в кулак и попытался успокоиться. Он вернулся в спальню.
— Все в порядке. Можешь быть спокойна.
Ответа не последовало. Голова жены лежала на подушке. Видимо, Веда прилегла на секунду и уснула. Дышала она тяжело, глаза были мокрыми от слез. Он решил помочь ей и ввел в ее кровь усыпляющее средство — сайрендж. Она тут же расслабилась, дыхание стало ровным и спокойным…
Джемисон позвонил Кэрсону.
— Возьми Эфраима. Скажи, что он нужен моей семье. Отвези его в штаб-квартиру службы безопасности около Корабля. Возьми хороший контейнер. И чтобы никто ничего не заметил.
Потом Джемисон оделся и уже через пару минут сам мчался к зданию штаб-квартиры. Он знал, что военные, конечно же, будут против привлечения эзвала к этому делу. Но Джемисон имел личную привилегию, которую он и тем более его мальчик заслужили.
— Что она тебе шептала? — спросил Джемисон.
— То же, что и вам, — ответил Дизди.
Они спускались по эскалатору под Проспект. Джимми, казалось, над чем-то задумался. Наконец они достигли тротуара. Невдалеке Дизди заметил брус с буквой «Р».
— Какой смысл было шептать на ухо, если потом она все это сказала вслух? — вдруг услышал Дизди.
По спине пробежала дрожь, но он взял себя в руки.
— Кто ее знает. Наверное, решила пошутить.
— Пошутить? — переспросил Джилл.
— Что мы тут потеряли? — перебил его Джимми, явно обеспокоенный остановкой.
— Я устал, — ответил Дизди и уселся на тротуар.
Оба рулла стояли по другую сторону тротуара. Дизди запустил руки под металлическое покрытие и нащупал бластер. Руллы, по всей видимости, что-то горячо обсуждали между собой или, может быть, еще с кем-то. Дизди незаметно спрятал бластер в карман. Только теперь он ощутил, как дрожит под ним тротуар, передавая эту дрожь ему. Какова же должна быть вибрация под Кораблем?
Город был построен из металла. Но даже хитроумные антивибрационные покрытия не устраняли дрожь, которую создавали сконцентрированные на малой площади источники энергии, атомные реакторы, машины, штампующие стотонные плиты. И все это работало с предельной нагрузкой.
Город был построен восемь лет назад для колоссального Корабля. Каждая семья жила здесь только потому, что кто-то из родителей был специалистом, участвующим в постройке Корабля, или же у них был ребенок, которому предстояло на нем летать. А как еще научиться владеть и управлять Кораблем, если не расти вместе с ним?
В Корабле — высота его составляла тысячу футов — был сконцентрирован тысячелетний инженерный гений человечества. Прибыв сюда, государственные чиновники лишь ошеломленно крутили головами, пораженные увиденным.
И когда Корабль взлетит — Дизди будет на нем!
Пока он предавался своим восторженным мечтам, рядом с ним появились двое руллов.
— Пошли! — сказал один. — Зря мы тут болтаемся.
Дизди пришлось спуститься с эмпиреев на Землю.
— А куда? — спросил он.
— Как куда? Искать Звук! — прозвучал ответ.
— Пошли, — сказал Дизди без колебаний.
На здании, к которому они подошли, горела неоновая надпись: «Исследовательский центр». На площади перед зданием, группами и поодиночке, толпились мальчишки всех возрастов. Были и такие, что, казалось, только сегодня научились ходить.
Дизди попытался оценить обстановку. Может, это тоже руллы. А может, даже все? Но разве мог дать волю таким мыслям Джемисон-младший? А тем более поддаваться панике!
Исследовательский центр. Это здесь выведена смертоносная для руллов бактерия. Но что нужно руллам? Узнать секрет? Вывести центр из строя? Ликвидировать защиту? О такой опасности им говорили в Саду.
Все без исключения двери Центра, в отличие от тех, что ему до сих пор встречались, были закрыты.
— Открой, Дизди! — попросил Джимми.
К ним подошли двое. Один из них окликнул Дизди.
— Привет, парень! Мы уже встречались, а?
Дизди повернул голову. Это были давешние агенты службы безопасности. Или другие — какое это сейчас имело значение?