Тон принца был холоден:
— Ваше величество неправильно истолковывает мои слова. Я сказал, что заседания кабинета превратились в свары. Все министры несут ответственность перед парламентом, а деструктивная критика ни к чему хорошему привести не может.
Она взглянула на принца в упор и с досадой поняла, что тот не намерен идти дальше сказанного.
— Вы, следовательно, считаете мое предложение оповестить деловых людей о грабительской тактике Торгового Дома оружейников… вы считаете его не заслуживающим внимания?
Принц молчал так долго, что она не сдержалась и рявкнула:
— Да или нет?
Он погладил подбородок, затем испытующе посмотрел на нее.
— Нет! — отрезал принц.
Императрица не сводила с него широко открытых глаз, обида перехватила дыхание. Получить такой щелчок в присутствии всех министров!
— Почему же нет? — наконец произнесла она самым ровным тоном, на какой была способна. — По крайней мере это смягчило бы критику в наш адрес по поводу высоких налогов.
— Разве что этот шаг доставит вам удовольствие, — вроде бы уступил принц дель Куртин. — Возможно, пропагандистская кампания много бед не наделает. Но и дефицита не покроет.
— Причем тут мое удовольствие? — произнесла Иннельда ледяным тоном. — Я думаю только о государстве.
Принц дель Куртин хранил молчание. Она уставилась на него, явно не желая сдавать позиций.
— Кузен, — сказала императрица проникновенно, — мы с вами близкие родственники. В личной жизни мы добрые друзья, несмотря на серьезные расхождения по разным вопросам. Однако сейчас вы даете понять, что я ставлю личные интересы выше моего долга перед государством. Я всегда искренне верила, что у одного человека не бывает двух лиц и что каждый поступок в какой-то степени отражает его личные склонности. Однако надо различать неосновательные предположения, влияющие на человеческие взгляды, и фактическую линию повеления, преследующего собственные цели. Так что же и каким образом намечаю я? Что вдруг заставило вас вложить в свою реплику такой подтекст? Ну, я жду.
— «Вдруг» едва ли верное слово, — сухо сказал принц дель Куртин. — Больше месяца я сижу здесь, слушаю ваши недовольные тирады и все пуще удивляюсь. Поэтому задал себе один вопрос. Хотите знать какой?
Императрица медлила с ответом. Слова принца привели ее в смятение. Но она решилась:
— Продолжайте!
— Вопрос, который я не раз задавал себе, — сказал принц дель Куртин, — следующий: «Что выводит ее из равновесия? Какое решение она пытается принять?» Но ответ пришел не сразу. Мы все знаем о вашей навязчивой идее относительно Торгового дома оружейников. Дважды вы рискнули потратить огромные суммы из бюджета на принятие мер против Торгового дома. Первый раз это было несколько лет назад и стоило столько, что лишь в прошлом году удалось возместить ущерб. Затем, несколько месяцев назад, вы стали туманно намекать на новые расходы. Тогда я не понял, на какие цели. В конце концов вы попросили кабинет проголосовать за выделение колоссальной суммы неизвестно на что — это до сих пор покрыто тайной. Внезапно воздушный флот был приведен в боевую готовность. Торговый дом тут же выступил с обвинением, что вы скрыли существование межзвездного суперлайнера и хотите его уничтожить. Мы ассигновали деньги на контрпропаганду, но кампания провалилась, а по бюджету был нанесен чувствительный удар. Мне до сих пор интересно знать, зачем вам понадобилось тратить один миллиард восемьсот миллионов креди на восемь энергетических пушек со стомиллионным циклом. Пожалуйста, поймите меня правильно. Я не прошу у вас объяснений. Я заключил по вашим намекам, что инцидент был успешно исчерпан. Но остается вопрос: чем вы недовольны? Что не так? И я предположил, что здесь дело личное, а не политическое и оно касается ваших внутренних, а не внешних проблем.
Ее охватило странное ощущение опустошенности. Она еще не понимала, куда клонит принц, не знала, как реагировать, и была в смятении.
— Иннельда, вам тридцать два года и вы не замужем, — продолжал он. — Ходят слухи — извините, что упоминаю об этом, — будто у вас сотня любовников, но я-то знаю наверняка — это ложь. И поэтому говорю прямо: вам давно пора выйти замуж.
— И вы полагаете, — молвила она чуть изменившимся голосом, — что мне надлежит собрать со всей страны молодых людей, дабы они совершали поступки отчаянной храбрости, и выйти замуж за того, кто сумеет приготовить самый вкусный сливовый пудинг?
— Совсем не обязательно, — спокойно заметил принц. — Вы уже влюблены.
Сидящие за столом министры зашевелились, расцвели в дружелюбных улыбках.
— Ваше величество, — начал один, — это самая приятная из всех новостей… — И внезапно замолчал — должно быть, увидел выражение ее лица.
Она вела себя так, как будто не замечая реакции окружающих.
— Принц, я поражена. И кто же этот счастливчик?
— Вероятно, один из самых грозных мужчин, каких я встречал, пленяющий своей энергией и вполне достойный вашей руки. Он появился во дворце около восьми месяцев назад и сразу же покорил вас, но, к сожалению, из-за его прошлого, если принимать во внимание политику, в вашем сознании возник конфликт между вполне естественными желаниями и навязчивыми идеями.
Теперь она поняла, о ком толкует принц, и попыталась сбить его с толку.
— Уж не говорите ли вы о том молодом человеке, которого два месяца назад я приказала повесить, а потом помиловала?
— Признаюсь, — улыбнулся принц дель Куртин, — меня очень удивило тогда ваше бурно выраженное предубеждение против него, но ведь оно не более чем проявление столь же бурного конфликта, происходившего в вашем сознании.
Иннельда холодно ответила:
— Насколько я помню, вы, кажется, не слишком возражали против смертного приговора.
— Я был в замешательстве. Я генетически предан вашей персоне, и ваши уверенные суждения о нем смутили меня. Только потом я сообразил, как удивительно все совпадает.
— Вы считаете, что я покривила душой, когда отдавала приказ?
— В этом мире люди постоянно уничтожают своих любимых. Они даже кончают жизнь самоубийством, то есть сводят счеты с самими собой — с теми, кого любят больше жизни.
— Ну и какое это имеет отношение к конфликту в моем сознании, который превращает меня в строптивую женщину?
— Еще тогда вы мне рассказали, что обещали капитану Хедроку… — Она вся подобралась, когда это имя наконец прозвучало. — Ну да, обещали призвать его во дворец через два месяца. Время прошло, а вы никак не можете решиться.
— Не хотите ли сказать, что моя любовь поугасла?
— Нет, — Он был терпелив. — Вы вдруг поняли, что если пригласить его теперь, по прошествии этих месяцев, то ваш зов скажет гораздо больше, чем в момент обещания. Вы полагаете, что это будет равнозначно признанию.