– Милорд, ты не можешь… – взволнованно начал Чарроу, но градани жестом прервал его. От мертвящего взгляда Базела сэр Чарроу лишился дара речи.

– Все эти дни вы называли меня избранником Томанака, – продолжал он бесстрастно. – Разве это не так? – Чарроу покорно кивнул, и Базел снова оскалился. – Полагаю, избранник имеет право на свое собственное понимание правосудия Держателя Весов? – Чарроу снова кивнул. – И ваше командование признает справедливым решение избранника? – Чарроу не оставалось ничего, кроме как кивнуть в третий раз. Базел кивнул в ответ, потом указал подбородком на Вейжона:

– В таком случае, тебе лучше вернуть юноше его оружие, сэр Чарроу, потому что утром оно ему понадобится.

Его леденящая кровь улыбка сверкнула прямо перед глазами Вейжона, а голос прозвучал мягко и вкрадчиво, словно шуршание змеи по камням.

– Ты достаточно наговорил о варварах, градани и слугах Тьмы, Вейжон из рода Алмерасов. Отлично. Утром один варвар покажет тебе, что такое настоящий градани.

Глава 5

Сэр Вейжон провел неспокойную ночь.

Но надо признать, что причиной его бессонницы был не страх. Он ни разу не терпел поражений за восемь лет напряженных, иногда жестоких, тренировок, он не мог даже представить, что проиграет, и объяснялось это не только его самоуверенностью. Он совершил непростительный поступок – виной тому его слепая ярость – ведь он был рыцарем Томанака, он поклялся повиноваться Ордену и тем, кто поставлен над ним. И он нарушил клятву, пал в своих собственных глазах и в глазах своих товарищей. Каковы бы ни были намерения Базела Бахнаксона, когда он назначил поединок, но теперь, осознает он это или нет, он предоставил сэру Вейжону возможность вернуть все на свои места. Потому что, какими бы чувствами ни руководствовались они оба, состязанием, Судом Меча, будет управлять сам Томанак.

И с этого суда сэр Вейжон не собирался уйти проигравшим, хоть и понимал, что это окажется невозможным, если для начала он не выиграет спор с самим собой. Нет, он не сомневался в собственной доблести, но где-то глубоко внутри его кто-то невидимый нашептывал, что он все-таки может потерпеть поражение. Как он ни пытался, он так и не сумел найти объяснения своим сомнениям. Сэр Чарроу прав, он опозорил себя и Орден. ПУСТЬ часть его души продолжает кричать от горького разочарования, утверждая, что Томанак не должен был оказывать столь высокую честь дикарю, но настоящий рыцарь в любом случае не имел права вести себя так как он. Вейжон был уверен, что превзойдет градани, докажет, что у Базела нет права называться избранником, и в то же время у него все-таки оставалось смутное подозрение, слабое и призрачное, но неистребимое, что в этот раз он, возможно, не заслуживает победы.

Совершая бдение над оружием, он отгонял мысль о возможном поражении. Вместо этого он растравлял себя, вспоминая все грехи градани или то, как само присутствие великана наполняло его ненавистью. Но завтра утром, обещал он себе, все увидят, что он способен подавить негодование и обиду и держаться с безупречным спокойствием, достойным рыцаря. Пока ночь медленно, очень медленно подходила к концу, он заставил себя подумать и о последствиях возможного поражения. Базел сам предложил суд оружия, значит, если Вейжон проиграет, он скорее всего умрет. Он был слишком молод, чтобы до конца в это поверить, хотя умом понимал, что такое может случиться. Странным образом сама мысль о том, что если он проиграет, то уже будет наказан за свой проступок, почему-то приносила утешение. Он был полон надежды победить и этим доказать свою правоту, поражение же выставит его прежнее поведение в совершенно ином свете. И та часть его души, и которая была полностью предана Томанаку и которая когда-то привела его в Орден, была бы рада подобному исходу.

* * *

– Но ты же не собираешься на самом деле… – Брандарк деликатно умолк, наставив на Базела искалеченное ухо и глядя, как его друг аккуратно соединяет шнурками передние и задние части доспеха и затягивает их.

– Не собираюсь чего? – переспросил Конокрад, не отрываясь от своего занятия.

– Я согласен, что Вейжон бывает невыносимым, – ответил Брандарк безразличным тоном, – мне и самому много раз хотелось его прикончить. Я просто хочу узнать, что именно ты собираешься сегодня с ним сделать.

– «С ним сделать», теперь это так называется? – Базел покончил с последним шнурком и наконец поднял голову, его глубокий голос насмешливо загрохотал. – Ты же слышал о нем уже не раз то же, что и я, Брандарк, дружище. Этот Вейжон с его умением владеть мечом и копьем – дар самого Томанака смертным! Он непобедим, и мое сердце трепещет от ужаса перед встречей с ним. – Конокрад холодно улыбнулся, подтвердив худшие подозрения сэра Чарроу, которые разделял теперь и Брандарк.

– Не принимай поспешных решений, Базел. Никто не спорит, у тебя были все причины разозлиться, но он всего лишь мальчишка, к тому же испорченный мальчишка. Это так же очевидно, как и то, что у тебя на голове, ладно, у меня на голове, два уха. Ему никто никогда не говорил…

– Слишком поздно рассказывать мне все это, Брандарк, – перебил Базел, снимая меч с крюка в стене и надевая перевязь. Его голос звучал так мрачно, что Брандарк содрогнулся. – Вейжон никакой не мальчишка, – добавил он угрюмо. – Он достаточно взрослый для своего народа, как и мы – для своего, к тому же он рыцарь, владеющий мечом. Он вечно талдычит о том, что это по-рыцарски, да то по-рыцарски, что именно достойно и благородно, а сам все время ноет, словно капризный ребенок. Полагаю, теперь у него появится последняя возможность узнать, что же означают все эти слова на самом деле. У него и у всех остальных, которые, как и он, задирают носы.

– Но… – начал было Брандарк и закрыл рот, клацнув зубами, когда Базел взглянул на него.

* * *

Сэр Чарроу Малакай плотнее закутался в плащ. Стоя в центре огромного гулкого зала для тренировок, он пытался скрыть от посторонних снедавшее его беспокойство. Пол зала был засыпан свежими опилками, которые наполняли воздух смолистым ароматом, смешивающимся с запахом дыма от двух огромных каминов, в которых бушевал огонь.

Почти во всех северных домах Ордена имелись подобные помещения, и стоявшая в это утро на улице погода напоминала о причине их появления. Порывы ветра, казалось, сотрясали небеса, скудно цедившие ледяной серый свет, несмотря на разведенный в каминах огонь, дыхание сэра Чарроу вырывалось струйками пара. В такую погоду даже речи не могло идти о тренировках на свежем воздухе, разве что кому-нибудь вздумалось бы вести занятия по выживанию в условиях снежной бури. Но сегодня учебный зал будет служить другой, мрачной, цели. Сэр Чарроу вздохнул, еще раз оглядывая систему освещения зала.

Огромные лампы горели перед ярко начищенными отражателями, наполняя похожую на пещеру комнату светом, который одинаково ярко осветит обоих соперников. Все члены Ордена, за исключением тех, кто как, например, братья-привратники, был занят неотложной работой, собрались посмотреть на поединок. Рыцари, оруженосцы, простые братья – все теснились на деревянных скамьях, поставленных амфитеатром вдоль длинных стен зала, море зеленых накидок и плащей бурлило, волновалось, то и дело по нему пробегал шепот. Сэр Чарроу оглядел ряды, взгляд его карих глаз потяжелел, когда он заметил группу, расположившуюся в центре двух нижних скамей у западной стены. Главными в этой группе были сэр Йорхус и сэр Адискель, и на них, по правде говоря, сэр Чарроу был зол гораздо больше, чем на Вейжона.