– Назовите ваше имя! – наконец потребовали ворота.
Мидори откашлялась и заговорила четко и ясно, как рекомендуется при общении с роботами:
– Капитан Мидори Зайцефф. Я – к господину командующему.
Хотя хозяин этой дачи носил звание адмирала флота, он имел право требовать, чтобы к нему по-прежнему обращались «господин командующий», так как вышел на пенсию в должности командующего вооруженными силами Земной Федерации.
– Он уведомлен о моем прибытии.
Несколько мгновений царила полная тишина, и вдруг раздался густой бас, от которого Мидори Зайцефф чуть не подпрыгнула:
– Не называйте меня «командующим»! Терпеть этого не могу! Заходите! Вас встретит мой секретарь.
Ворота беззвучно распахнулись. За отсутствием дальнейших указаний Мидори Зайцефф пошла по усыпанной гравием дорожке, огибавшей дачу с левой стороны. Там ее ожидал довольно пожилой на вид человек. Пока он стоял неподвижно, нельзя было судить, продлевались ли его годы омолаживающей терапией. Каким-то необъяснимым образом он умудрялся держаться в совершенно обычном штатском костюме как в военной форме. Мидори Зайцефф вспомнила рассказы о старшине-ветеране, ушедшим в отставку за своим любимым адмиралом, и преследовавшее ее уже некоторое время ощущение участницы съемок исторического фильма только усилилось.
– Добрый день, господин капитан, – сказал секретарь на стандартном английском, в котором едва улавливался акцент. – Прошу вас следовать за мной.
Они обходили многочисленные пристройки, когда послышались тяжелые шаги и появился человек с белоснежной бородой. Старомодный пиджак обтягивал такие необъятные плечи, что их обладатель казался ниже ростом, чем был на самом деле. В огромных грязных ручищах он нес садовый инструмент. Мидори Зайцефф, ни секунды не раздумывая, вытянулась по стойке «смирно».
Иван Николаевич Антонов недовольно посмотрел на нее из-под кустистых седых бровей. Этот взгляд дал Мидори Зайцефф несколько секунд, чтобы получше рассмотреть Антонова. Для человека в возрасте ста сорока пяти земных лет он выглядел неплохо. Мидори вспомнила, что, будучи еще довольно молодым, Антонов дал подписку, выйдя в отставку, переселиться в Дальние Миры и получил доступ к омолаживающей терапии. Это было задолго до победы в Фиванской войне, после которой Законодательное собрание все равно издало бы особый закон о том, что он имеет право на эту терапию в качестве подарка от благодарного человечества. Земная Федерация давно стимулировала освоение новых миров, предлагая колонистам доступ к омолаживающей терапии, которой во Внутренних Мирах пользовались лишь обладатели выдающихся заслуг перед обществом. Внезапно Мидори Зайцефф подумала о том, что склонность Коренных Миров, не исключая ее родной Мир Тор, пассивно потворствовать издевательствам Индустриальных Миров над Дальними объясняется банальной завистью к долгожителям Звездных Окраин.
Бас Антонова пробудил ее от этих неприятных мыслей.
– Спасибо, Костя, – прорычал бывший командующий, пожалуй, самым дружелюбным тоном, на какой был только способен. – Пожалуйста, оставь нас.
– Разумеется, Иван Николаевич, – ответил секретарь.
Благодаря воспоминаниям о рассказах деда и предварительному инструктажу Мидори поняла, что Антонов использовал уменьшительно-ласкательную форму имени своего секретаря, а тот назвал его с почтением и уважением. Отчества давно были не в моде; ими никто не пользовался, и, уж конечно, они не являлись частью уставного обращения к старшему по званию. Впрочем, Костя тотчас удалился, и человек-легенда снова с недовольным видом повернулся к женщине:
– Ну что ж, я согласился с вами поговорить и, наверное, должен вести себя вежливо даже с «гастролером» из генерального штаба. Так что заходите, капитан Зайцева. Могу предложить вам что-нибудь выпить.
Мидори Зайцефф знала, что архаичное жаргонное слово «гастролер» было отнюдь не лестным. Что же касается ее фамилии, она вспомнила, что перед самым отлетом разговаривала об этом с Ханной Аврам, которая посоветовала ей, как вести себя в этой ситуации. Мидори Зайцефф постаралась, чтобы ее голос не дрожал, а глаза – не бегали.
– Прошу прощения, но моя фамилия Зайцефф. Мои русские предки – а я только на одну восьмую русская – переселились в Эпсилон Эридана в начале двадцать второго века. Вот уже много поколений мои родные не пользуются русским языком и русскими именами личными. Это касается и склонения женских фамилий.
Антонов насупился так, что его брови превратились в почти сплошную мохнатую черту, и Мидори пришел в голову образ способного к ядерному распаду материала, масса которого приближается к критической. И все же она не опустила глаз. Внезапно бывший командующий вооруженными силами Земной Федерации хрипло рассмеялся, как вулкан, решивший для разнообразия выпустить свои смертоносные газы без жертв и разрушений. Дальнейшие раскаты хохота Антонова тоже напоминали остаточные сейсмические явления.
– Да, последний раз я сел в такую лужу во время Фиванской войны с Анджеликой Тимошенко, назвав ее Тимошенковой… – Антонов покачал головой и снова усмехнулся. – Вижу, вы неробкого десятка, капитан. Ну что ж, может, я напрасно считал вас банальным гастролером. Давайте что-нибудь выпьем.
Мидори Зайцефф не пила по утрам, но вспомнила древнюю поговорку про устав чужого монастыря и сказала:
– С удовольствием, господин командующий.
– Я же просил вас так меня не называть! – Антонов снова нахмурился и прошел на защищенную от ветра стеклами террасу с видом на озеро. – Называйте меня Иван Николаевич! – Он протопал к бару. – Водки?
Страшная отрава, но в такой ситуации!..
– С удовольствием, господин ко… Иван Николаевич!
– Вот так-то лучше, – буркнул Антонов, подойдя с полными стопками, и указал Мидори на кожаное кресло.
Сам он уселся напротив в такое же, сказал: «За ваше здоровье!» – и выпил водку залпом так, что Мидори Зайцефф стало плохо от одного этого зрелища.
– Итак, – через несколько мгновений сказал Антонов, – вас прислала Ханна Аврам. Как у нее дела?
– Она прекрасно себя чувствует, но вы же понимаете, какая сейчас ситуация…
– Да, да. Я в курсе. – Он взял бутылку, наполнил стопку и хмуро взглянул на Мидори Зайцефф, потягивающую водку малюсенькими глоточками.
– Не тяни кота за хвост! – буркнул Антонов по-русски, потом, казалось, опомнился, и на его широком волевом лице появилось нетипичное для него смущенное выражение. – Это традиционный русский тост, – объяснил он. – После него сразу же пьют по второй. – Он еще больше нахмурился. – Что ж, Ханне придется самой постараться выиграть эту войну… И зачем она только согласилась занять должность командующего, которую выдумали для меня после Фиванской войны?! Теперь-то она наконец поняла, что в этой должности приходится постоянно якшаться со слизняками из Законодательного собрания. Что ж, сама виновата! Я теперь в отставке. Меня никаким калачом не заманишь обратно в эту выгребную яму! Если вы хотите призвать меня на действительную службу, передайте тем, кто это выдумал, что они могут взять мой чин и засунуть его себе в задницу! И поглубже!