— Я всегда рад вашей помощи, сэр, — Едва заметная улыбка коснулась губ Мигеля, — Не хочешь составить компанию прогуляться к складам? Мне надо проверить снаряжение, а по дороге можно поговорить.
— Ничего не имею против.
Мы вышли из кабинета и уже по другим коридорам зашагали к складским помещениям крепости.
Как выяснилось, интересовало Мигеля не само снаряжение, а его автоматическая доставка по сигналу с пульта дистанционного управления. Если же из-за повреждения сигнал не поступал, то доставка производилась через определенные и равные промежутки времени; следовательно, каждый сектор и уровень Гебель-Нахара был обеспечен всем необходимым. С такой тщательно продуманной системой я, пожалуй, столкнулся впервые.
— Видишь, как предусмотрительны были наши ранчеры, когда строили эту крепость, — говорил Мигель, проверяя автоматику и осматривая уже заполненные всем необходимым и готовые по первому сигналу отправиться в заранее определенное место контейнеры.
Яркий свет мощных светильников, отражаясь от бетонных стен, вероятно из практических соображений выкрашенных ровной белой краской, порождал странное, двойственное ощущение ослепительного света и одновременно давящего сверху, обступающего мрака и уныния. И состояние это подчеркивал и усиливал совершенно неподвижный, словно застывший воздух этих коридоров и залов. Вентиляция здесь, как, впрочем, и в остальных секторах Гебель-Нахара, работала исправно, но в огромных залах с их высокими потолками, что представляли собой складские помещения, движения воздуха совершенно не чувствовалось, как будто не было вовсе.
— Впечатляет, — сказал я, оглядываясь.
Мигель кивнул:
— Если и существует крепость, которую может эффективно защищать малая горстка людей, — она перед нами. Только никто не знал, что защитников будет еще меньше… Расчет шел на сотню семей со слугами и приближенными. Но даже мы дорого им обойдемся…
Мигель работал, а я украдкой разглядывал его лицо. Да, исчезли сомнения. С тех пор как он встретил нас с Амандой в космопорте Нахар-Сити, прошло лишь несколько дней, но каким усталым, осунувшимся, даже постаревшим выглядел он. Ему всего лишь двадцать, а значит, это не тяжелая работа и не обрушившиеся на нас испытания так надломили Мигеля. Было здесь еще что-то…
Он закончил проверку последней транспортировочной стойки, закрыл крышку последнего контейнера и повернулся ко мне.
— Ян говорит — у тебя серьезные сомнения в том, что музыканты выдержат первую атаку, — начал я.
Губы его сжались, превратились в тонкую нить, и некоторое время он просто молчал.
— Да, — наконец ответил он. Помолчал и добавил: — Нельзя их ни в чем обвинять. Солдатом нужно родиться. Настоящим солдатам место в боевых взводах, а не в полковом оркестре. Сюда приходят не за наградами и подвигами, а ради собственной безопасности. — И вдруг он улыбнулся: — Конечно, для таких, как я, — место идеальное.
— Но с другой стороны, — возразил я, — они здесь, с нами. Они остались.
— Остались, — повторил Мигель, тяжело опустился на деревянный ящик и жестом пригласил занять место рядом. — Остались, потому что, кроме нескольких дней непривычной работы, это им ничего не стоило. А платой за все стали острые ощущения. Страсти, чувственный надрыв, драма — вот ради чего живут и готовы жертвовать жизнью нахарцы. Чем больше страстей, тем лучше… Когда мы летели из Нахар-Сити, я говорил тебе об этом.
— Ты думаешь, в решительный момент они нас бросят?
— Не знаю. — Снова потухли краски на его лице, — Знаю только то, что ни в чем не смогу их упрекнуть. Если они уйдут, я буду первый, кто не сможет назвать их трусами.
— В тебе говорят твои собственные убеждения.
— Может быть, и это тоже. Нельзя судить об одном человеке, глядя на другого. Слишком мало мы знаем, чтобы сделать истинное сравнение.
— Это верно, — вздохнул я. — Но если солдаты откажутся сражаться, мотивы их решения — и я в этом убежден — будут отличаться от тех, что руководят тобой, когда ты отказываешься брать в руки оружие.
Он медленно покачал головой.
— Может быть, я не прав, кругом не прав, — Горечь этих слов больно кольнула меня, — Но я не смогу выйти отсюда. Я знаю одно — я боюсь.
— Боишься? Боишься боя?
— Я бы хотел просто бояться боя и смерти. — Он коротко рассмеялся. — Нет, я боюсь, что у меня не хватит воли не сражаться. В самый последний момент могут проснуться старые мечты, вернется то, чему меня учили, и я пойму, что убиваю — хотя это бессмысленно и нахарцы все равно возьмут Гебель-Нахар.
— Думаю, ты сражался бы не ради Гебель-Нахара, — медленно произнес я. — Тобою руководил естественный для человека инстинкт самосохранения и желание помочь… спасти тех, кто рядом.
— Да, — Он судорожно, так что затрепетали ноздри, втянул воздух. — Вас, оставшихся здесь. Против этого я бессилен, слишком глубоко это во мне. Я могу остаться здесь и спокойно ждать, когда они придут убивать меня. Но не могу, зная… что они убивают других… убивают уже раненую Аманду.
Я молчал, да и что можно было сказать, сознавая злую иронию судьбы. Оба — Мигель и Аманда — боялись, что разум окажется бессилен и они поступят так, как не должны были поступать.
Возвращались мы молча. Дневальный, как только увидел меня, сообщил, что меня разыскивает Ян Грэйм и просит немедленно с ним связаться.
Я набрал номер, и на экране возникло лицо Яна, как всегда бесстрастное.
— Нахарцы все еще не вышли из лагеря, — сказал он. — Они действуют настолько непрофессионально, что я начинаю думать: может быть, стоит рискнуть и хотя бы Падму переправить в безопасное место. Посадить в одноместный флайер и отправить в Нахар-Сити. Если машину перехватят и обнаружат в ней лишь одного экзота, есть надежда, что его благополучно отпустят.
— Здравая мысль, — согласился я.
— Я хочу, чтобы ты попробовал уговорить его. По каким-то, ему одному понятным соображениям, Падма хочет непременно остаться. Если удастся убедить его в том, что, находясь здесь, он несоизмеримо увеличивает и так непомерный груз нашей ответственности, он наверняка согласится с этим. Я бы мог просто приказать ему уехать, но, к сожалению, он понимает: это не в моей власти.
— А почему ты решил, что именно я смогу уговорить его уехать?
— Ты офицер. Старший офицер и должностное лицо, мнением которого он не должен пренебрегать. У нас с Кенси нет ни одной свободной минуты на разговоры с ним, а из тех, кто остался — Аманда прикована к постели, Мигель же в данном случае будет не самым нашим удачным выбором.
— Хорошо, я попробую. Где его можно найти?
— Наверное, у себя, где же еще. Мигель объяснит, как пройти.
Дорогу я нашел без особого труда, да и как оказалось, комнаты экзота располагались недалеко от моих. Постучав и получив разрешение войти, я застал его сидящим за письменным столом, что-то быстро наговаривающим в диктофон, который, стоило мне переступить порог гостиной, он тут же отставил в сторону.