Взаимное притяжение Джеми и Трента объяснялось тем, что Трент понимал Джеми. Понимал его проблемы, его неудовлетворенность жизнью, его досаду на предопределенность своей убогой судьбы. Трент понимал его, потому что ему также было нелегко жить в этом мире. Люди никогда до конца не доверяли ему. Сторонились его. Сын медиума!
Трент поерзал. Ему было неудобно сидеть в этом дурацком хай-тековом кресле. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, он стал смотреть по сторонам. Юноша впервые оказался в этом, как он с презрением именовал его, святилище.
Трент ненавидел хозяина этого святилища с той самой минуты, когда сияющая мать представила его Тренту как нового дорогого друга, у которого можно многому научиться, с ним нам будет хорошо. Хорошо не было. До Трента до сих пор не дошло, что может связывать этих людей, мать и Кайла. Тренту не нравилось, что тот приходит в их дом. Об этом без обиняков он заявил матери. Ему не нужен был отец. К тому же такой отец. С его манией держать под контролем все и вся. С его гребаным эзотеризмом. Доктор Зефс был самой большой ошибкой в жизни его матери.
Трент вытянул шею, чтобы лучше разглядеть лежащие в беспорядке на письменном столе бумаги и фотографии. На некоторых были запечатлены женские тела, крупные планы участков кожи. Объектив останавливался на дефектах кожного покрова, поверх которых фломастером был нанесен один и тот же рисунок: две параллельные линии и точка между ними.
— Тебя заинтересовали мои исследования? — Кайл заметил любопытство Трента. — Когда-нибудь я тебе о них расскажу. Нам с тобой будет о чем побеседовать. А сейчас беги, успокой свою мать. И постарайся впредь не попадать в неприятные ситуации. А если тебе понадобится моя помощь, помни, я всегда готов.
Трент поднялся и пошел к выходу. Не прощаясь. Вряд ли можно было принять за прощание гримасу облегчения на его лице.
Но дороге его взгляд упал на открытую книгу, лежащую сбоку от компьютера.
Он остановился. Повернулся к Зефсу:
— Это же те самые рисунки, которые повсюду оставлял Джеми!!! — От гнева его голос прозвучал сдавленно. — Значит, ты действительно имел к нему отношение! Это ты заморочил ему голову своими паскудными идеями?
— Не городи ерунды, — спокойно отвечал Кайл. — Я здесь ни при чем. Это рисунки древних майя. Твой дружок был не единственным, кто их копировал. Я пришел туда за тобой только потому, что об этом попросила твоя мать. Она сказала, что тебя можно найти в Хэкни, куда ты в последнее время повадился к своему дружку. По дороге я услышал по радио об убийстве и поспешил. Я догадался, что ты там.
Трент был взбешен. Бешенство помешало ему заметить, что рисунок фломастером на дефектных участках кожи, запечатленных фотообъективом, совпадал с одним из символов, нарисованных в этой странной книге.
Лондон
30 октября 2008
Меган. Меган. Признаюсь, сейчас, когда я на свободе, мне не хватает наших встреч. Ты помнишь их?
Ты приходила с лицом первой ученицы класса, с тетрадкой в руках, готовая занести меня в свою идиотскую классификацию психопатов.
В глубине души ты мне нравилась. Ты не догадывалась об этом?
Ты была единственной, кто навещал меня.
Кроме Профа, я хочу сказать.
Для меня не было проблемой подружиться с одним из надзирателей, который позволял мне наблюдать за встречами заключенных с их родными и друзьями.
Я безумно люблю это занятие.
Заключенным при этом грезится, что таким образом восстанавливается их связь с миром.
Мечтатели.
Дураки.
Мне нравилось ловить разочарование на их физиономиях, когда их дети, рыдая в голос, отказывались подходить к ним, когда противились общению со своими отцами, наводившими на них страх. А их подруги сучили ногами, мечтая как можно скорее сбежать от них.
Мы вычеркнуты из мира.
Мы испорченный товар, который нельзя и нет желания поменять.
Гнилое мясо, которое никто больше не хочет пробовать.
Я ненавижу запах протухшего мяса.
Ты помнишь, какой у него сладковатый запах гниения?
Поэтому дома я всегда его консервирую. Если б ты знала, какой это трудный процесс. Надо найти жидкий азот, найти подходящую емкость.
А прежде всего — быть внимательным. Чтобы не переборщить.
У меня есть миссия, это главное.
Поэтому я знаю, когда нужно остановиться.
Поэтому я знаю, что, когда я начинаю, у меня в распоряжении всего несколько секунд. Я должен все сделать быстро. И решительно.
Я не могу положиться на случай.
Я должен делать это руками, только так можно создать давление на нужную точку.
Чтобы не оставлять следов.
Иначе вся работа насмарку.
Если остаются следы, я имею в виду.
С меня достаточно проклятых родимых пятен, которые доставляют мне столько терзаний. Девушки должны быть совершенными. Не так, как ты, совершенная только внутри. Итак, руки.
Я должен сильно прижать трахею и гортань к позвоночному столбу.
Знаешь, какое усилие необходимо, чтобы выполнить это?
Двадцать килограммов.
Двадцать килограммов, чтобы пережать трахею. Но я уже набил руку.
Я тренировался, даже сидя в вонючей норе, куда ты меня засунула.
Чтобы сделать эту работу хорошо, мне нужно их прежде усыпить.
Поэтому в поисках их я отправляюсь на дискотеки.
Там легче уговорить их выпить. Сначала я даже не хотел слышать об этом. Но миссия есть миссия. Я обязан следовать ей.
Сознавая свой высший долг при ее исполнении.
Мы не такие, как все остальные.
Мы не можем опускаться до компромиссов.
Мы не можем отвлекаться на глупое чувство вины.
Мы обладаем всем, чтобы довести дело до конца.
Но у нас мало времени.
До 2012-го.
Так говорит Проф.
И я ему верю.
Достаточно капнуть в чупит девчонке несколько капель ГГБ (гамма гидроксибутират, иными словами — жидкий экстези).
Чупит — это жуткий коктейль из рома и грушевого сока, гадость, не приведи господь.
Девушек, пьющих чупит, уболтать легче всего.
Они никогда не обращают внимания на вкус того, что у них в бокале.
Проф всегда был доволен моей работой.
Я работал всегда и только со списком. Клянусь. Почему же сейчас ты не доволен мной, Проф? Почему ты думаешь, что я больше не способен это делать?