— Веселая задачка.
— Так отец приучал меня мыслить логически. Он реализовал все описанное в рассказе Эдгара По в наших условиях и велел мне найти клад. И ты знаешь, я его нашла. Отец при этом играл роль моего слуги, который таскал за мной аппаратуру и тяжелые сумки, прикидываясь дурачком. Учитывая пиратский жаргон трехсотлетней давности, я понимала, что «хорошее стекло» — это подзорная труба. «Мертвая голова» — это череп, который лежит на дереве. В общем-то, в рассказе всему есть расшифровка, но нужен современный подход. И главное. Отец должен был выстроить «дом епископа» и где-то там же установить «чертов стул». Только с этого стула можно увидеть в бинокль «мертвую голову». И здесь моя задача состояла не в разгадке гениального автора, а в возможностях отца как режиссера, которому нужно в короткие сроки, отведенные на отпуск, претворить историю из «Золотого жука» в жизнь, чтобы его дочка развивала свои «умственные мышцы».
— Знаешь, что я тебе скажу, Яна. Я догадываюсь, о какой стране идет речь. Так называемые «наши» проиграли в той войне, и к власти пришел диктаторский режим. Теперь мы с ними дружим. Но ни твой отец, ни твоя мать не рискнули бы туда вернуться. Я уверен, их досье до сих пор не сдано в архив. Спецслужбы знают, кто украл алмазы. Практически ты прошла диверсионную школу. Твои родители готовили тебя к заброске в джунгли, это ты должна найти алмазы.
— Не знаю. Рассказ отца прозвучал для меня как очередной приключенческий роман, которые я обожала читать. Больше мы к этой теме не возвращались.
— Значит, тогда еще не пришло время. Одно я знаю точно. В указанном месте лежит карта с указанием, где спрятаны алмазы. Это и есть твое главное наследство. Сослуживцы твоих родителей приехали сюда за твоим наследством. Но они понимают, что без тебя ничего не найдут, ты им нужна живой и здоровой.
Егор допил вишневку и закурил.
— Я найду алмазы, — уверенно заявила Яна.
— Бог мой! Ты форменная авантюристка.
— Ну прямо как ты. Тебе тоже скучновато живется на белом свете. С тоски ханку жрешь? Не находишь себе применения? Ну как же, ты такой умный, талантливый, красивый и прозябаешь в гнилой дыре, имея дело со всяким сбродом.
— Бальзам разлился по душе. Слабо повторить все то же самое еще раз?
— Что повторить?
— Про ум, талант и красоту.
— Сколько угодно, ты все равно к утру ни о чем не вспомнишь. Смотрю на тебя и жду, когда свалишься со стула. Главное, успеть тебя подхватить, чтобы ты голову себе не расшиб;
— Когда я работаю, то не пьянею. И все, что важно для дела, автоматически откладывается в моей памяти:
Егор многозначительно поднял палец вверх и свалился со стула.
8 часов 12 минут
Можно начинать все сначала.
Итак, он проснулся утром на широкой кровати. Первое отличие: над головой не было хрустальной люстры, в комнате царил полумрак. Второе: потолок не был идеально белым, а после того как качели в голове остановились, он понял, что потолок дощатый. Но башка, как всегда, разламывалась на части, и опять рядом лежала женщина. Приглядевшись, Егор облегченно вздохнул. Живая! Одетая. К сожалению. И сказочно красивая. Он тоже лежал в одежде, их объединяло одно общее верблюжье одеяло. Возле тумбочки со стороны девушки стоял охотничий карабин. Егор приподнялся, подложил руку под голову и любовался лежащей рядом красавицей. За такой можно пойти на край света. Даже про голову забыл. Сказка!
Он невольно потянулся к ее губам, будто его примагничивало.
— Не вздумай! — прошептали губы. — Схлопочешь по морде.
— Нельзя. Лампочку сотрясешь. Яна открыла глаза.
— Может быть, когда-нибудь. Но из тебя перегар будет выветриваться две недели. Не выношу дураков и алкоголиков.
Она резко встала с кровати.
— Грубиянка! Даже помечтать не дает. Может быть, я тебя всю жизнь искал, а ты «по морде». Тебе не идет мальчишеский образ, не соответствует внешним данным. Это как вдруг бы белка на ветке взяла и залаяла.
— Вставай, идем прогуляемся, тебе надо воздухом подышать. И мне тоже. Лежа рядом с тобой, я отравилась за ночь, надо прочистить легкие.
— Интересно, а ты меня ночью целовала?
— Допился. Белая горячка.
— Значит, мне приснилось. Но при белой горячке я целовался бы с чертями.
— А я и есть черт! Только в юбке.
— Ты и в джинсах мне нравишься. Яна приготовила кофе и яичницу.
— А где кошка? — спросил он.
— У меня нет кошки.
— Кто же нагадил у меня во рту?
— Ешь и помалкивай.
— Кофе я, пожалуй, выпью.
— Ешь. Тебе понадобятся силы.
Завтракали молча. Потом Яна поднялась на чердак и принесла телескоп на деревянной треноге.
— Видишь этот штатив? Отец делал его сам. Главное в нем — поворачивающаяся головка, она крутится по вертикали и горизонтали. Горизонталь разбита на градусы и повторяет шкалу компаса, а вертикаль — циферблат часов. Я наблюдала за звездами через это «хорошее стекло», пока однажды отец не принес пергамент с шифром. Мы над ним работали две недели. После того как я нашла клад, отец дал мне почитать «Золотого жука». Обидно стало до соплей. Я верила в пергамент, в клад и во всю затею, но оказалось, что он все взял из книги и на этом сказка кончилась. Но как все было обставлено!
— Отец тебя очень любил?
— Не то слово. Я для родителей была своеобразной отдушиной, светом в окошке. Бери треногу с телескопом и пошли. Нам понадобится веревка с якорем и другие причиндалы. Сумку я уже собрала и понесу ее сама. Вперед, Пятница!
— Слушаюсь, сеньор Робинзон!
Егор шел следом за девушкой и думал, сколько же невинной романтики в этом чуде природы. Она так и не повзрослела до сих пор. Как ей объяснить, что безобидная игра имеет привкус смерти? Они мило развлекались, а их разыскивают головорезы, сыщики и еще кто-то. Сейчас им хорошо. Егор видел огонек в глазах Яны, девушка окунулась в свою стихию. Это он впал в детство, а она из него не выросла. Это он знал, что такое жестокость, убийства, ярость и кровожадность. Она о таких вещах лишь читала в книжках, где можно пролистать неинтересные страницы. В жизни так не получится, каждая буква прозвучит громом и оставит отпечаток на сердце и в душе.
Они вышли к высокому обрыву, с которого открывался великолепный вид на крутой поворот реки и противоположный берег. Деревья лишь покрывались почками, все это напоминало палитру со смешанным цветом серых стволов и зеленью елей.
Яна обернулась:
— Я сразу догадалась, что бинокль в лесу не нужен, подзорная труба тем более. Они требуют открытого пространства, а лучшего места, чем здесь, не найти.
— Согласен. Но где же дом епископа и «чертов стул»? Девушка взяла его за руку и подвела к огромному дубу, одиноко стоящему на опушке.