Что значит – обитаемых?.. Это уже вопрос времени и поколений. Вполне возможно, что разразится чума, а, может, со временем откроется, что материалы чужих имеют какое-то химическое воздействие на человека, его разум, либо возникнет какой-нибудь паразит или хищник ... Но все равно это был, пусть даже крохотный, но шанс на долгожданное спасение.
Как и ожидалось, были жертвы: на некоторых плохо подействовал гипноз, и по возвращении они превратились в психов, кого-то с той стороны Входа посчитали опасными, но им удалось улизнуть, и они больше не вернулись. Позже, когда, наконец, появятся оснащение и знание того, что чужие позволят, а что – нет, многие предпочтут испытать судьбу. Пока нет. Слишком много еще надо сделать.
– Черт возьми, немаленькая компания, – проворчал Рэдклифф. – Вы не рискуете, посылая сразу так много людей?
– Думаешь, чужим надоест? – спросил Грета.
– Почему нет?
– Может быть, ты и прав, но с тех пор как мы перестали таскать у них артефакты, они больше не показывались. Думаю, их сложно побеспокоить. Мы тысячелетия жили с мышами и крысами, и убивали их только тогда, когда они наносили нам непосредственный ущерб.
– Да, но предположим, мы сами даже не знаем, что воздействуем на них, – возразил Рэдклифф, – мыши, например, воняют. И за это их травят.
– Все равно надо продолжать, – ворчал Уолдрон. – Я уж лучше рискну, чем поеду в Азию, а ты?
Рэдклифф вздрогнул.
– Ты прав, черт возьми! Когда все начиналось, я подумал, что китайцы просто хотят вытеснить Бушенко, и мир станет спокойней. А потом эти вторжения русских федеральный войск... Сколько пострадало на данный момент? Двадцать тысяч?
– Тишина, пожалуйста, – сказала Наташа, и продолжила в микрофон, – Майк, цвета подходят к образцу Выхода Г, две минуты они будут стабилизироваться, так что у тебя есть шесть минут сорок секунд для того, чтобы закончить свою болтовню и исчезнуть во вспышках рыжего и желтого цвета.
– Отлично! – прошептал он. На шее у Конгрива находился специальный маленький микрофон для сообщений, которые он скрывал от благоверных. Наушники были скрыты под нимбом голубого статического разряда, который Абрамович, смеясь, как гиена, самолично создавал для Конгрива. Нимб прекрасно гармонировал с люминесцентной робой серебряного цвета.
Через мгновение Конгрив начал свою последнюю речь, его голос, прошедший через усилитель, гремел так, что даже здесь, в хижине, в окнах дребезжали стекла.
Абрамович тяжело вздохнул – его работа была закончена – он что-то сказал Наташе, она засмеялась и перевела. За эти несколько месяцев он немного выучил английский, хотя ему было еще далеко до совершенства.
– Павел считает, что он как почтальон на почте, или контролер в аэропорту: постоянно что-то слышит о далеких местах, но никогда так их и не видел, как будто ему слишком мало платят, чтобы он мог уехать в отпуск за границу. Несмотря на то, что его пригласят в Австралию, и проедет через весь мир, он так и не попутешествует на самом деле.
– Он прав, – сказал Уолдрон, – настолько прав, что даже становится грустно. Я собираюсь бросить эту работу. Не очень-то у меня хорошо получается.
Рэдклифф удивленно на него посмотрел:
– Разве ты не побывал там почти столько же, сколько Майк?
– Да-да. Я был и в Выходе Г и видел, как пролетела огромная птица, вроде наших орлов, а оказалось, что это вовсе не птица, а оторвавшаяся крона дерева. И в выходе К я видел гору, которая была не горой, а целой колонией существ, твердых, как мрамор. Я много где был, но слишком чувствителен для этих переходов, слишком легко впитываю сенсорные перекрестные данные. Люису приходится давать мне транквилизаторы, в последний раз у меня на руке появился ожог, и все потому, что кто-то громко закричал.
– Правда? – недоверчиво спросил Рэдклифф.
– О, да! У меня рана была размером с ладонь. Сейчас уже зажила, но все равно... Я хочу бросить и присоединиться к Избранным.
– Да и я тоже, – согласилась Грета, откладывая свои листы в сторону, – завтра пойду к Льюису, хочу узнать, подхожу ли я для гипноза, сейчас вроде это уже не так важно, когда у них появились медицинские средства.
– Черт возьми, – ворчал Рэдклифф, – знаете, что? Вы оказались еще большими крысами, чем я.
– Ты никуда не поедешь? – спросила Грета.
– Я? Мне больше по нраву долгосрочные проекты. Лучшее, что нам предстоит, это ползать в ногах у чужих и разводить колонии, пока однажды им не надоест, и они не стерилизуют планету, но тогда у нас все еще останется шанс, что где-нибудь на другой планете будут жить наши дети. Хотя, если все это случится... Смотрите, что мы сделали с собственным домом. Черт возьми, нам нельзя больше совершать подобные ошибки, не так ли? Так что лучше, если люди вроде меня останутся позади.
Он замолчал на мгновение, а потом, как будто устыдившись, что говорил так откровенно, запахнул полы своего пальто, завернулся в него и сказал:
– Пожалуй, мне пора идти, в вертолете меня ждут Мора с малышом.
Дверь захлопнулась.
– Тебе не кажется, что Ден как-то изменился? – спросил Уолдрон, понизив голос.
– Да мы все изменились, Джим, – ответила Грета, – даже такая хрупкая надежда как-то меняет людей.
– Думаю, что не в этом дело, – он нахмурился, стараясь подобрать нужные слова, – мне кажется, мы отчаянно пытались сделать мир таким, каким его знали, мы даже чужих пытались сравнить с нашим миром: Ден со своими крысами, Орландо с оккупированными крестьянами, Льюис с бушменом в современном городе... Наконец-то мы стали признавать, что мир уже больше не тот. Он ни на что не похож. Как это? Нас заставили стереть наше прошлое. Мы считали, что мы одни во Вселенной, теперь мы знаем, что ошибались. Мы отрицали, что у других звезд есть планеты, теперь мы можем по ним ходить собственными ногами. Это новая точка отсчета, все, что было раньше, было стерто. Теперь единственное, что имеет значение, это будущее.
Уолдрон замолчал, его никто не слушал. Все внимательно наблюдали за долиной. Один за другим, уверенно следуя за ведущим их Архангелом, Избранные шли навстречу своей судьбе в неизвестный мир, которому еще даже не успели дать название.
Когда последний из них растворился в непостижимой паутине энергетических сил, сжимающих межзвездное пространство до размеров утренней прогулки, Уолдрон посмотрел Грете в глаза.
– Ты уже решила, куда отправишься?
– Да.
– Ты не против, если я составлю тебе компанию?
– Неплохая идея.
Улыбаясь, он откинул голову на спинку стула и подумал крысы забираются на корабли... Похоже, не то. И я собираюсь сделать то же самое, только я сделаю это как человек.
Шел давно всеми ожидаемый пушистый снег.