– Вы же не знаете, какова природа массы или гравитации в этом мире, – поправил Макфи.
– Верно. И этот остров – тому доказательство.
– Что вы хотите этим сказать?
– Наша сила тяжести не изменилась с тех пор, как мы здесь. И все же – мы больше не являемся частью Омбея. Мы принимаем ее за нормальную, потому что подсознательная воля каждого из нас здесь этого требует.
– Дерьмо собачье, – Кохрейн подпрыгнул, удивленно глядя на раструб своих широких вельветовых штанов. – Вы что, хотите сказать, мне только снится, будто здесь есть какая-то сила тяжести?
– Строго говоря – да.
Хиппи сцепил ладони и плотно прижал их ко лбу.
– Ох, друг, вот это не повезло. Я-то хочу, чтобы сила тяжести была реальной. Послушайте, ведь не дурачите же вы нас дурной шуточкой, нет? Такого быть не должно.
– Реальность сейчас прочно содержится у вас в мозгу. Если вы ощущаете, что сила тяжести на вас действует, значит, она настоящая, – невозмутимо объяснил сержант.
В руке Кохрейна появилась сигарета с марихуаной, он сделал глубокую затяжку.
– Я тяжелый, – запел он. – Тяжелый, тяжелый, тяжелый! И пусть никто этого не забывает. Слышите меня, люди? Так обо мне и думайте!
– В любом случае, – обратился Сайнон к Макфп, – если бы нас выхватило гравитационное поле, туманность падала бы вместе с нами. А этого не происходит.
– Уже хорошо, – буркнул Макфи. – Что для здешних мест тоже не характерно.
– Забудьте академические представления о ситуации, – вставил Мойо. – Можем мы что-нибудь из нее извлечь?
– Мы намерены установить наблюдение за деталями, – сказал Сайнон. – Безрассудное наблюдение, если вам угодно, чтобы понять, находится ли что-нибудь перед нами. Может оказаться, что все планеты, которые одержатели сдвинули с мест во вселенной, теперь в этой ее области, вместе с нами. Тогда мы сможем воспользоваться нашей близостью к другим, чтобы воззвать о помощи; это единственный способ коммуникации, каким мы здесь располагаем.
– Ох, друг, это не тот путь! Кто наши призывы услышит? Если какие-то существа и будут поблизости. И даже если где-то там есть какая-то планета, сомнительно, чтобы мы могли достигнуть ее поверхности в целости.
– Хочешь сказать – живыми, – поправил Мойо.
– Вот именно. Однако есть одна вероятная возможность спастись.
– Какая? – так и взвыл Кохрейн.
– Если это тот мир, куда стремятся попасть все одержатели, тогда вполне вероятно, что Валиск находится здесь. Он может услышать наши сигналы, и его биосфера сможет нас поддержать. Перенестись туда будет просто.
Кохрейн глубоко вздохнул, выпуская длинные хвосты зеленого, сладко пахнущего дыма из ноздрей.
– Ох ты, вот пижон, ведь верно говоришь. Отличная мысль. На Валиске я бы жил с радостью.
* * *
Наблюдения – это то, что люди могли делать почти наравне с сержантами, так что Стефани и ее друзья добрались до края острова, чтобы помочь устроить наблюдательный лагерь. Они добирались до него около часа. Земля не была особенно неровной, покрытая твердой коркой грязь трещала и хлюпала у них под ногами, – иногда приходилось обходить лужи застоявшейся воды, – но Тину весь путь пришлось нести на носилках вместе с небольшим набором нужных ей медицинских средств. И Стефани, даже при том, что ее тело было заряжено энергией, увеличивавшей ее силу, вынуждена была каждые несколько минут останавливаться и отдыхать.
В конце концов они добрались до вершины скалы и устроились за пятьдесят метров от пропасти. Они выбрали выступ горы, что давало им отличный и ничем не загороженный обзор в сияющую пустоту, лежащую впереди. Тину устроили так, чтобы она могла смотреть вперед всего лишь приподняв голову, и таким образом заставили ее почувствовать себя приобщенной к их предприятию. Она улыбнулась страдальческой усталой улыбкой, благодаря своих спутников, когда они пристроили капельницу с плазмой на старую ветку, протянувшуюся над ней. Десять сержантов, сопровождавших их компанию, составили вместе все свои рюкзаки и уселись широким полукругом, точно сборище Будд в позе лотоса.
Стефани с чувством облегчения расположилась на спальном мешке, вполне довольная, что путешествие наконец закончилось. Она живо превратила пакетик с питательным супом в бутерброд с ветчиной и жадно надкусила его. Мойо сел около нее, соприкоснувшись с ней плечами. Они обменялись коротким поцелуем.
– Обалдеть! – захихикал Кохрейн. – Эй вы, если любовь слепа, почему так популярно женское белье?
Рена в отчаянии взглянула на него.
– Ах как тактично!
– Да я пошутил, – запротестовал хиппи. – Мойо не обижается, правда, парень?
– Нет. – Они со Стефани прижались друг к другу головами и захихикали.
Окинув их слегка подозрительным взглядом, Кохрейн расположился на собственном спальном мешке. Он поменял ткань на алый бархат в изумрудную полоску.
– Так как насчет тотализатора, ребятишки? Спорим, что первое проплывет по горизонту?
– Летающие блюдечки, – откликнулся Макфи.
– Нет-нет! – горячо воскликнула Рена. – Крылатые единороги, а на них верхом мы увидим дев, разодетых в украшенное оборочками дамское белье Кохрейна!
– Да ну вас, это же серьезно, пижоны вы! То есть похоже ведь, что наши жизни от этого зависят.
– Забавно, – рассуждала Стефани. – Совсем недавно я желала себе непременной смерти. А теперь, когда она как раз может наступить, я хочу прожить еще хотя бы чуточку подольше.
– Хочется спросить: почему вы считаете, что и в самом деле умрете? – спросил Сайнон. – Вы все утверждали, что именно это произойдет здесь.
– Это, я полагаю, вроде силы тяжести, – ответила Стефани. – Смерть такая стабильная штука. Это то, чего мы ожидаем в конце жизни.
– Вы хотите сказать – вы желаете собственного конца?
– Не совсем. Быть свободными от потусторонья – это только отчасти то, чего мы хотели. Предполагалось, будто здесь чудесным образом благословенный мир. Мы как бы находились на какой-то планете. Мы хотели прибыть сюда и здесь жить вечно, точно как в легендах о райской жизни. Ну, если не вечно, так всяко несколько тысяч лет. Жить той жизнью, какую мы считаем нормальной. Жизнь обычно кончается смертью.
– Смерть в раю не вернет тебя в потусторонье, – высказался Чома.
– Именно. Эта жизнь должна была оказаться лучше прежней. Энергистическая мощь дает нам потенциал, чтобы выполнить наши мечты. Мы не нуждаемся ни в материальной базе, ни в деньгах. Мы ведь можем получить все, что нам нужно, для этого достаточно просто пожелать, чтобы оно было. Если уж это не может сделать людей счастливыми, так что может?
– Вы никогда не испытаете чувства, что все ваши желания исполнены, – покачал головой Сайнон. – Вас не остановит никакая граница, ее просто не будет. Электричества практически не существует, если вы лишены всяких машин, более совершенных, чем паровая. Вы ждете, что проживете добрую часть вечности. И никто не может даже покинуть этот мир. Простите меня, но я не вижу тут райской жизни.