С этими словами я поправил колчан, повернулся и зашагал вперед. Сзади раздался слитный топот. Несмотря на хреновость положения, я улыбнулся. Вот так, гаврики: за хорошим сержантом взвод идет беспрекословно!
Разведка, посланная в деревню, доложила нам, что мы опоздали. Как я и ожидал, червив решил не дожидаться визита «молодцов из зеленого леса», о которых у него сохранились болезненные воспоминания. На центральной и единственной площади деревушки на старом дереве висели Джильберт Хэб и два его спутника. Судя по внешнему виду трупа, защищался он отчаянно и дорого дался своим противникам. Селяне подтвердили мое предположение: отряд червива увез с собой три трупа и двух раненых. Обоих сопровождавших Хэба повязали сонными, так что защищался он один… Э-эх, батька Хэб, батька Хэб… Бестолковый, безалаберный, туповатый, ты тем не менее был настоящим мужиком. Да и отец из тебя был очень неплохой…
— Снимите их. И приведите священника…
Через мгновение покойники уже лежали на земле, завернутые в относительно чистую холстину. Попик, седенький и дрожащий, зачастил какую-то молитву…
— Погоди-ка, святоша. Слушайте меня, люди! Я говорю вам: червив Ральф Мурдах проклянет тот день, когда он подло убил моего отца! В лесу ли, в поле ли, в городе и в деревне, на суше и на воде я буду мстить! Червив! Ты — труп! Передайте мои слова ему и скажите, чтобы место себе на кладбище не искал! Я зарою его, как собаку, в ногах своего злодейски убитого отца! Я сказал! Так будет!
ИНТЕРЛЮДИЯ
Продолжение рассказа сиятельной наследницы славного шерифа Нотингемского Марион Мурдах
Как ошибалась я, думая, что испытания на сегодня закончены! Мы на всем скаку влетели в ворота замка, и я, бросив поводья подбежавшим слугам, со всех ног бросилась к Берте и Розалинде. Мне казалось, что если сейчас же не расскажу им обо всем, что с нами произошло, то просто взорвусь! Подозреваю, что именно это состояние называют одержимостью, но мне так хотелось поделиться с подругами своими страхами и надеждами, что только юбки не позволяли мне нестись по крутой лестнице, словно зайцу, преследуемому по пятам сворой.
Девицы и так были напуганы нашим неожиданным возвращением, а от моего рассказа и вовсе принялись громко ахать и даже закрывать лица руками. Между тем шум внизу усилился, и мы прильнули к окну, из которого было видно поле перед замком. А там…
Этот невоспитанный чужеземец, называющий себя чуть ли не Плантагенетом, осадил со своими воинами замок Дэйрволд. И Господь свидетель, то была настоящая осада, хотя отец и величал это войско не иначе как «сбродом». Но они были не сброд — отнюдь нет! Они шли за своим предводителем, словно верные рыцари за своим сюзереном, презирая опасности и не обращая внимания на свою малочисленность. Я готова присягнуть, что если бы у нашего славного короля Ричарда нашелся бы хоть один отряд таких же отважных воинов — он взял бы Иерусалим у неверных и никогда бы не отдал его…
Но сейчас глаза мои отказывались верить увиденному — незнакомец спокойно стоял в одиночку со своим чудным луком и не торопясь швырял стрелы во двор Дэйрволда. Один во всем поле. Издалека трудно было разглядеть, но мне казалось, что он улыбается. Остальных его воинов видно не было. Да он не иначе как посылает вызов укрывшимся в замке! Кому? Возможно — моему отцу, да хранит его Господь…
Не знаю, как рассудили сэр Сайлс и отец, но вызов отчего-то не приняли, а начали готовиться к вылазке. Тем временем к бесстрашному незнакомцу присоединились еще несколько человек, все — с луками… Мы застыли у окна, не в силах оторвать взглядов от происходящего… Сердце мое замерло — как ни дерзок незнакомец, но у отца и сэра Стефена — два десятка всадников в доспехах. И выходит, что это не честный поединок, а простое убийство!
Услышав резкий сигнал рога, я сжалась от ужаса. Неужели молодого Плантагенета сейчас нанижут на копье, точно кусок бекона на деревянную шпильку? Мне стыдно признать, но против собственной воли мои губы зашептали слова молитвы, и то были слова не об отце…
Заскрипели ворота. Я прикрыла глаза. Матерь Божья, я не в силах видеть то, что сейчас случится! И вдруг поняла, что если этот незнакомец останется жив, то я готова выполнить самый строгий обет, какой только смогу придумать… Я даже выйду замуж за Гисборна! Но нет, пожалуй, на это я все-таки не отважусь… Пречистая Дева, кроме брака с этим порождением ехидны я согласна на все! Вразуми, подскажи, что мне сделать!
С содроганием сердца ждала я победных кличей, но не дождалась и осмелилась приоткрыть один глаз. Господи помилуй! Плантагенет и его соратники стояли, не отступив ни на шаг, и били дружину сэра Сайлса в упор из луков, а те, потеряв едва ли не половину воинов, уже разворачивали коней и галопом неслись к замку. Уже открыв оба глаза, я увидала, как из леса к замку бежали еще люди, таща лестницы и длинные шесты.
Внизу отчаянно ругался отец, страшно закричала леди Исольда, и Берта с Розалиндой, услышав это, побежали вниз. Так что лишь я видела, как слаженно и дружно воины Плантагенета перемахнули через высоченную стену и заполнили собой весь двор замка. Тут же были распахнуты ворота, и в замок стали втягиваться остальные осаждающие…
— Курица безмозглая! — заорал, распахнув дверь, отец. — Прочь от окна, корова!
Он схватил меня за руку и оттащил в глубь комнаты, и тут же в окно ударили две стрелы…
— Мерзавцы! — отец тяжело дышал, пытаясь перевести дух. — Сэра Стефена чуть не отправили на исповедь к райскому ключарю, в моего коня попали две стрелы, и боюсь, что он не выживет…
— Хэй! Дела окончены — свободный путь! Вед — сердце вепря покажет вам! [21] — И тут же другой голос: — Эй, там, в донжоне!
Я посмотрела на отца. Я не посмела бы произнести это вслух, но… Плантагенет предлагает сдаться? Дело окончено, и — свободный путь! Вы побеждены — выходите. Он обещает нам свободу, хотя… «Чистый путь!» «Фри вэй!» Я читала, что таков был девиз графа Тьери — сподвижника Карла Великого и друга неистового Роланда. Так, значит, он не только молодой Плантагенет (надо полагать — незаконнорожденный), но еще и потомок графов Тьери? Но тогда… тогда это… это же не кто иной, как молодой Филипп де Фальконбридж! [22] И, стало быть, он пришел отвоевывать отцовское наследство, пока его державный родитель бьется в Святой Земле!..
Отец, видимо, придерживался того же мнения и, как верный вассал принца Джона, подошел к окну и крикнул:
— Чего тебе надо, бастард?!
Я осторожно выглянула из соседнего окошка, хотя была почему-то уверена, что королевский бастард никогда не выстрелит в благородную девицу. И не ошиблась! Но вынуждена признать, что он не обратил на меня внимания, а может, и просто не заметил. Он смотрел только на моего отца, который вдруг как-то переменился в лице и изумленно произнес: