— Надеюсь, это последнее испытание, мастер?
— Ты действительно изменился, брат. Похоже, ты и сам ещё не осознаёшь своей силы, — с довольной улыбкой ответил хранитель, медленно уселся на свой чурбачок и громко позвал людей, засевших в кустах.
Послышался треск сломанных сучьев, и на поляну вышли четверо мужчин самого разного возраста и две молодые женщины, сжимавшие в руках бамбуковые шесты. Заметив, что они вооружены, Араб насторожился и, бросив на хранителя быстрый взгляд, спросил:
— Мастер, надеюсь, мне не придётся доказывать ещё и своё умение сражаться в физическом бою?
— В этом нет необходимости. Я хорошо знаю, на что ты способен, — улыбнулся старик, делая пришельцам жест присесть к костру.
— А жаль. Я бы с удовольствием это проверила, — неожиданно сказала одна из женщин, лихо прокручивая в руках шест.
— Не стоит, — усмехнулся хранитель. — Это не твой уровень, Кенди.
— Не твой уровень, Кенди! — передразнила она хранителя, дерзко вскинув подбородок. — Он едва прошёл проверку, а вы говорите мне, не мой уровень?
— Он едва не выжег нам мозги, — тихо усмехнулся самый старший из подошедших, широкоплечий темнокожий мужчина.
— И что? Это не делает его мастером боя, — продолжала наседать девушка.
— Тебе так не терпится получить по мозгам своей дубиной? — мрачно спросил Араб.
— Попробуй, — тут же подскочила девчонка.
— Угомоните её, мастер, или я это сделаю, — с угрозой в голосе произнёс Араб.
В ту же секунду бамбуковый шест, толщиной с женское запястье, просвистел в воздухе, норовя стукнуть его по голове. Но самого Араба у костра уже не было. Сделав кувырок назад, он разом ушёл из круга, освещённого костром, и сделал рывок к атаковавшей его девчонке.
Оказавшись в зоне контакта, он одним движением выпрямился на траве, нанося удар ногами по её голеням, сразу над ступнями. Несмотря на злость, ему не хотелось калечить шалую девчонку. Ударь он выше, и она навсегда оказалась бы прикованной к инвалидному креслу. Не ожидавшая такого финта, девчонка тихо вскрикнула и, уже падая на него, успела перехватить шест двумя руками, держа его перед собой и норовя ударить его в горло. Приняв удар на предплечья, Араб моментально оплёл её торс ногами, одновременно нажимая пяткой на позвоночник в районе поясницы и отжимая её голову перехваченным шестом. Пытаясь подняться, она согнула свои ноги в коленях, но Араб сильнее сжал ноги, и она почувствовала, как хрустят её рёбра. Продолжая отжимать от себя шест, он заставлял её откидываться назад, пока хватало гибкости позвоночника. Испуганно захрипев, она предприняла ещё одну попытку пересилить его, но Араб сжал её ещё сильнее и, бросив быстрый взгляд на девушку, тихо прошипел:
— Признай поражение, или ты умрёшь.
Издав злобное рычание, она снова попыталась вырваться, но Араб поднажал ещё, и вскоре она могла издавать только сдавленный хрип.
— Ты мне надоела, — зарычал Араб, продолжая сжимать её в захвате.
— Остановись, брат, — твёрдо сказал хранитель, быстро поднимаясь и подходя к лежащим.
— Зарвавшихся юнцов нужно учить, мастер, — прошипел в ответ Араб.
— Учить, но не убивать, брат. Прошу тебя, отпусти её, — попросил хранитель неожиданно мягко.
Зарычав в ответ, Араб резко распустил захват ног, одновременно продолжая нажимать на шест руками, и, моментально упершись стопами в низ её живота, резко отбросил девчонку в сторону. Толчком вскочив с плеч на ноги, он перехватил шест, уперев один его конец в землю, и, взявшись за другой конец, сделал глубокий вдох. Одновременно с резким выдохом, он разорвал шест вдоль. Сидевшие у костра удивлённо охнули. Так разорвать свежий кусок бамбуковой палки мог только человек, хорошо знавший правильную технику этого движения. Отбросив испорченное оружие в сторону, Араб подошёл к костру и, обведя всю компанию мрачным взглядом, спросил:
— Зачем это было нужно?
— Мы должны быть уверены, что ты готов к бою, — тихо ответил один из старших мужчин, темнокожий, с бритой наголо головой.
— Хранитель знал это всегда, — прорычал в ответ Араб.
— Прости, брат, — неожиданно вступил в разговор старик. — Это моя вина. Я не учёл, что Кенди окажется такой упрямой.
— Упрямой?! — возмущённо завопила успевшая отдышаться девчонка. — Я за своё посвящение дралась, как сумасшедшая, а его вы готовы принять по одному слову хранителя! И всё только потому, что он мужчина!
— Дура, — презрительно фыркнул Араб. — Я всю жизнь сражался. И то, что я мужчина, здесь совсем ни при чём.
— А что тогда при чём? Это всё ваш мужской шовинизм. Вы больше, вы всегда сильнее, вы всё знаете. Мужчины, — презрительно фыркнула она, подходя к костру и вставая так, чтобы, между Арабом и ею, оказалось как можно больше народу.
— Знаешь, мне всегда были противны эти разговоры про мужской шовинизм. Я работал и с мужчинами, и с женщинами. И всегда те, кто умел правильно воспринимать свою сущность, были для меня одинаковы. А те, кто пытался что-то мне доказать, отправлялись куда подальше.
— Рассказывай, — снова фыркнула Кенди. — Чтобы сделать карьеру, я должна или спать с кем-то из начальства, или работать в три раза больше, чем другие.
— А разве мы здесь делаем карьеру? — иронично усмехнулся Араб. — Ты так увлеклась своей теорией мужского шовинизма, что даже не замечаешь, как твои потуги смешат окружающих. Двое из четверых пришедших являются мастерами боя, и ни один из них не попытался броситься на меня. Это сделала только ты.
— Откуда ты знаешь, что они мастера? — удивлённо спросила Кенди.
— Увидел, — коротко ответил Араб.
Не объяснять же этой недалёкой девчонке, что узловатые костяшки пальцев на руках сидевшего у костра азиата ясно сказали ему, что этот парень является мастером кунг-фу, а пластика, с которой двигался темнокожий, выдала в нём адепта капуэро. Сидевший рядом с ними европеец был явным бойцом классического карате, а вторая девушка отдавала предпочтение системе полицейского рукопашного боя. Последний боец, молодой парень, оказался смесью сразу нескольких рас. Он, судя по всему, отдавал предпочтение тайскому боксу. На Таиланде его называют муай-тай.
Свои знания Араб предпочитал до поры придерживать при себе. Не присаживаясь к костру, Араб повернулся к хранителю и задал вопрос, волновавший его больше всего:
— Где Салли и малыш, мастер?
— Здесь. Недалеко, — улыбнулся хранитель. — С ними всё в порядке. Твой сын здоров и очень вырос, пока тебя не было.
— А сколько меня не было? — насторожился Араб.
— Три месяца, — тихо ответил азиат, не поднимая от костра глаз. — Но, клянусь своей душой, они в полном порядке.
— Вы разговариваете с ним так, словно он первый воин, — прошипела Кенди. — Он ведь ещё даже не посвящённый.