Эге, никак, обломок человеческого ребра. Может, не зря говорят, что в «душе камня» прячется натуральная душа погибшего сталкера?
Да нет, не верится что-то.
Жутко красивая штука и обескураживающе дорогая.
Но… говорила бабуля, мудрая женщина: «Всяк сверчок знай свой каравай». Добраться до «души камня» я не смогу ни при каких обстоятельствах. Елочку, милую среднерусскую красавицу, с трех сторон берегут от загребущих сталкерских рук «птичьи карусели» устрашающего вида. Снегиреву хватило одной…
Нет, ребята, ум говорит совести: надо бы и честь знать.
До чего ж грибное, однако, место!
А все потому, что Выброс в Зоне был недавно. Аномалий — море, артефактов — хоть с лукошком ходи и собирай.
Я от Шрама про Выброс много слышал. Мол, лучше нет времени ходить за «самоцветами Зоны», чем сразу после Выброса.
Вон бедняга, который валяется прямо за кормой электровоза, тоже, наверное, узнал про Выброс и живо сунулся сюда, да только…
Ох, ёкарный бабай, велика твоя сила! Этот улегся на вечный сон задолго до Выброса. Уже и разлагаться начал. То-то Клещ побрезговал таким красавчиком, полез за телом Зары. А это вот пятнышко… блестинка… она… хм… любопытно.
Детектор артефактов сообщает четче некуда: рядом с левой рукой мертвого тела имеет место быть металлический предмет с необычными свойствами. Он же — артефакт неизвестного происхождения.
И ничего опасного — заметьте! — никакой злобной аномалии на три шага вокруг.
Только скажите, что вы бы не полезли за интересной неведомой штукенцией! У вас бы, понятно, руки тряслись, когда вокруг такой кобрятник, у вас бы потроха мерзли от ужаса, а вы бы все равно потянулись за сокровищем мертвеца.
И я, разумеется, тоже. Кто не рискует, тот не пьет серную кислоту.
Сначала, конечно, просканировал вещицу насчет радиоактивности… не фонит ни миллирентгена. Потом достал из-за пояса «танто» и подцепил хабаринку лезвием. Я ведь и знать не знаю, какие у нее появились свойства: может, это не я ее сейчас забираю, а она каким-то хитрым способом забирает меня. Надо проявить осторожность.
На первый взгляд, ребята, какая-то деньга из светло-желтого металла. Овальная, увесистая…
Только когда я поднес ее к самым глазам, то, наконец, допер. Профессионал называется! Год, блин, оттрубил под Калугой, в Кудинове, завотделом нумизматики и фалеристики при гордом (пусть и микроскопическом) Музее дворянского быта. И смертельно был разочарован, когда музей разогнали: наше богоспасаемое правительство опять разъяснило культуру через полную стерилизацию финансирования.
«Культуре нужна свобода, — говорил наш тогдашний премьер, — стоит ли ее оскорблять государственным контролем и государственными грошами?» А мне плакать хотелось — зацените, упыри! — мне плакать хотелось, когда нас выперли из большого деревенского дома в двух шагах от развалин усадьбы, когда-то принадлежавшей Константину Николаевичу Леонтьеву…
Не знаете, что это за перец? Ну и ладно.
Больше я по специальности не работал. А работал я экскурсоводом на маршруте «Тайны московских диггеров».
Если что: половину тех тайн я оборудовал своими руками. Особенно хорошо получилась груда костей и череп в энкавэдэшной фуре. Рядом я положил реплику нагана и разбросал горсть мелочи тридцатых годов. А здесь, мол, господа, осенью сорок первого был затоплен секретный бункер НКВД. Так быстро, что не всех успели эвакуировать… Надо же чем-то веселить богатеньких клиентов.
А теперь — на хрен мою работу, на хрен музей и на хрен диггеров. Чего базлать, мы застряли посреди Зоны!
Короче, мне попалась медаль овальной формы, с сильно выцветшим материалом колодки. Когда-то он был синим, а сейчас колер у него невнятно-пятнистый. Медаль совсем не древняя, но редкая. На лицевой стороне — двуглавый мутант из Зоны, ставший российским гербом, триколор, а так-же веточка лавра и раскрытая книга. На оборотной — надпись: «Лауреату премии Президента Российской Федерации в области образования».
Вот не уверен, ребята, что президентскую премию дают за бродяжничество в Зоне, вынос хабара и умелое применение стрелкового оружия по движущимся мишеням. Кто сюда, в Зону, пронес лауреатскую медаль, зачем оставил ее здесь и какие свойства она приобрела на поле аномалий, обернувшись вдруг артефактом, бог весть.
И кстати, на кой болт притащил ее к электровозу товарищ мертвец? Денег она стоит, это уж точно. Хоть и не орден Победы, Суворова или Нахимова.
Хабарина скользнула с острия «танто» в контейнер.
Любой крутой сталкер вам скажет: возвращаться тем же маршрутом — верная смерть. Вы провесили безопасную дорожку, а на обратном пути вляпались в аномалию. Они же на месте не стоят! Реально, если идти точнехонько по своим следам, направленным в обратную сторону, это будет ровно такой же риск, как и по нехоженым местам.
От выхода из «воронки» мы, группа Молота, топали метров семьсот. Очень медленно. Упарились, пока дошагали до путей и там тихо-мирно порвало в клочья Снегирева.
От центра аномального гадючника до тех мест, где аномалий на экране «Суворова» уже не видно, где тишь, гладь и Божья благодать, — всего-то четыреста метров. И надо сначала выйти туда из поля аномалий, а потом уже просчитывать стратегию и тактику броска к Периметру. Вот так-то, ребята.
Только в Зоне четыреста метров можно пройти за десять минут, а можно и за сутки — это как карта ляжет…
Ну, вперед.
Первые двести метров я прошел без проблем.
Насыпь, проржавевший ковш экскаватора, канава — хорошо, что сухая, поскольку мостик через нее давно сгнил и разрушился, — потом скудная лесополоса из ёлочек-берёзочек…
Нормально. Чисто. Там только у электровоза были две поганки — «птичья карусель» и «электра». Теперь, прилепив на руку детектор мастера, я вижу ясно, как драть твою Дуньку, что обойти их было никак нельзя, и мастер мог только навести на них сначала одну отмычку, а потом другую.
Опять же прав оказался Клещ. Знал мастер, куда топает Снегирев, когда тот хлебалом щелкал и вперед себя не смотрел. Знал, но все равно не остановил его. Тупо разрядил «птичью карусель» человеческим телом. А потом Клещ разрядил «электру» вторым человеческим телом. Два сучьих потроха, ребята, две гниды.
И тут тропиночка моя натыкается на опору ЛЭП, поваленную давным-давно, еще, может, перед Вторым Взрывом. Провода здесь отовсюду поснимали сразу после восемьдесят шестого… Ржавый столб с металлическими щупальцами перегородил дорогу. Как раз где-то здесь нас «черным нокаутом» долбануло…
Когда мы шли к путям, мастер долго приглядывался к этому месту. Велел не соваться в красную крапиву, вымахавшую в два человеческих роста, велел положить с прибором на странные тени от кустов, росших с другой стороны тропинки, — они хоть и диковинные, но совершенно безопасные, — и аккуратно перейти через опору. Аккуратна-а, козлы, м-мать, ни полшага влево, ни полшага вправо!