— Но я не говорила этого!
Ее собеседнику стало неловко.
— Простите… Возможно, я зашел слишком далеко… и я забыл о вашей ране. Мы вернемся к нашему разговору чуть позже. А сейчас давайте поднимемся в вашу комнату, там вас осмотрит хирург.
— Что осмотрит? — прервал его речь голос в дверях. Пакс попыталась повернуться, но почувствовала слабость и сильное головокружение. В ушах у нее зазвенело.
— У Пакс небольшая рана, Ариания, — сказал тренер.
— Не такая уж и маленькая. Весь пол залит кровью, Ченис. Мне все же лучше посмотреть, что там у нее с ногой.
Тренера вышел из-за стола и опустился на колени рядом с ее стулом. Глаза девушки затуманились. Она слышала, как два маршала о чем-то говорили. Затем послышался взволнованный голос кого-то третьего.
Вдруг у нее начался приступ сильнейшей рвоты, почти полностью опорожнившей желудок. Пакс сжала челюсти, стараясь сдержаться, и потеряла сознание. Когда же она немного пришла в себя, то поняла, что ее несут по коридору. Видимо, приступ кончился, и боль в желудке утихла.
Когда Пакс наконец открыла глаза, то обнаружила, что лежит на кровати. Во рту было сухо, но оставался какой-то неприятный привкус. Когда она попробовала повернуть голову набок, желудок ее вновь взбунтовался. И она едва успела наклониться над ведром, которое кто-то поспешно поставил рядом, прежде чем ее вырвало.
Словно издалека Пакс услышала чей-то голос:
— Я не думаю, что потеря сознания — такое уж безобидное дело, Ченис.
— Но она и не теряла сознания. Просто мы неловко тащили ее сюда…
— Однако с ней творится что-то неладное. Я все же думаю…
Голос послышался ближе, и девушку окликнули по имени:
— Паксенаррион! Ну же, давайте, приходите в себя!
И тут же она почувствовала, что к ее губам поднесли чашку с водой. Пакс сделала глоток. В животе заурчало, но на этот раз все обошлось. Пакс сделала над собой усилие и вновь открыла глаза. И в ту же секунду встретилась взглядом с маршал-генералом. Прежде чем кто-либо из находящихся в комнате успел сказать хоть слово, Пакс произнесла:
— Я хочу вступить… в содружество… даже если вы выгоните меня отсюда.
В комнате воцарилось молчание. Маршал-генерал внимательно наблюдала за девушкой. Наконец она спросила:
— Почему вы хотите этого именно сейчас?
— Потому что я была не права по отношению к нему…к Геду. И поэтому… поэтому я хочу вступить в содружество и поступать лучше, чем прежде.
— Даже если я выгоню вас отсюда? И вам никогда не удастся даже близко подойти к йомену?
— Да. — Пакс почувствовала непреодолимое желание стоять на своем.
Маршал-генерал усмехнулась, стараясь скрыть удовлетворение:
— Надеюсь, вы не передумаете после того, как зарубцуется ваша рана. Надо же! Неужели нужно было потерять столько крови, чтобы осознать истину?
Пакс в этот момент казалось, что ее тело поднялось в воздух и парит над кроватью. Она знала, что лучше других понимает происходящее, только ей трудно было говорить.
— А я и не потеряла ее. Просто она не здесь, а где-то в другом месте.
— Вы ослабли от ранения и бредите. Ничего страшного. Если вы, когда поправитесь, по-прежнему пожелаете дать клятву верности Геду, я уверена, он примет ее. Но это произойдет лишь через некоторое время, Паксенаррион. А пока вы должны отдыхать и повиноваться хирургам.
…Лишь спустя несколько дней Пакс смогла восстановить в памяти все, что произошло с ней тогда. Поначалу к ней не пускали никого, кроме докторов, тренера и маршал-генерала. Наконец ей разрешили встать и сделать несколько шагов.
Она очень удивилась, почувствовав, как трудно ей было это сделать. Когда Пакс снова опустилась на кровать, у нее сильно кружилась голова. Пришлось откинуться на подушки и закрыть глаза.
…Спустя некоторое время ее разбудили Руфен и Кон. Они обнаружили, что дверь ее комнаты открыта, и заглянули, чтобы узнать, что случилось.
— Пакс!
Она сразу же открыла глаза. Последние лучи заходящего солнца проникали сквозь окно в комнату.
— Вы выглядите очень бледной, — сказал Кон. Пакс посмотрела на него:
— Я просто… немного задремала.
— Тренер сказал, вам уже лучше. Он просил не беспокоить вас, но двери были открыты…
— Ничего страшного, входите.
Пакс села. Ей было неловко оттого, что она все еще слаба, и к тому же она чувствовала, что от смущения у нее горят уши.
— Послушайте, Пакс, если они выгонят вас отсюда, у меня будет… будет…
Пакс покачала головой:
— Не беспокойтесь, Кон, у меня все в порядке…
— Нет, это не так. Это было несправедливо, и мы все видели, как он вас унизил. Я не мог поверить в то, что происходит. Он попросту травил вас, а вы ведь лучшая из нас.
Пакс посмотрела на него с удивлением:
— А я думала, вы были на его стороне… и соглашались с тем, что мне следует уйти отсюда…
Кон пожал плечами:
— Какое значение имеет то, что вы не являетесь членом нашего содружества? Я состою в нем всю жизнь, но мне никогда не стать таким хорошим воином, как вы. К тому же вы не делаете ничего плохого, даже не ввязываетесь в ссоры. Нашим маршалам вообще бы следовало радоваться, что вы пожелали прийти сюда. Именно об этом я и сказал Кери.
— И что же он вам ответил? — Пакс не могла представить себе этого разговора.
— Он сказал, что я не понимаю, о чем говорю. И мне следует вернуться к своим собственным делам. Тогда я возразил ему, что дела моих друзей — и мои тоже. Он посоветовал мне более тщательно выбирать себе друзей. Я же сказал, что за то короткое время, что вы находитесь здесь, я узнал гораздо больше, чем от него за все те годы, что учусь здесь…
Кон умолк, стараясь перевести дыхание. От возбуждения его бросило в краску, и ему стоило большого труда прийти в себя.
— А потом… а потом Кери сказал, что, возможно, Кон обратил бы на него внимание, если бы у него были длинные светлые волосы. И тогда Кон, замахнувшись, ударил его и опрокинул на спину. Кери, конечно, не ожидал такого поворота. Он обратился к остальным, спросив, что думают они. И все как один ответили, что они на вашей стороне, Пакс. Жаль, что меня там не было. Не знаю, смог ли бы я чем-нибудь помочь, но все же… — сказал, широко улыбаясь, Руфен.
— Вам не следовало поступать так. Он же… Он же занимает высокое положение здесь… право, вам не следовало спорить с ним, — сказала девушка, глядя на Кона.
— Но он был не прав. Если у вас и есть недостаток, Пакс, то лишь тот, что вы слишком хотите, чтобы вами управляли. Я знаю, что вы скажете на это, — так, мол, и должно быть у хорошего солдата. Может быть, и так, если речь идет о войсках, где служат наемники. Но мы последователи Геда, а это совсем другое дело. Гед говорил, что каждый йомен должен думать сам за себя. Меня не волнует, какое положение занимает Кери. Если он не прав, то он не прав. И если я так думаю, то вправе сказать ему об этом, — упрямо сказал Кон, сверкая глазами.