— Не знаю, сэр. Но сегодня ночью была сделана подстраховка, снята копия всех файлов, она хранится в базе данных, до которой ей не докопаться. А по следу ее пластинки мы сможем доказать, что она что-то изменила, и указать, в каком именно файле.
— Это очень серьезные обвинения, капитан Эсковар, — проговорил адмирал Хорнан. — Мне казалось, что лейтенант Ферради замечательный офицер. — Он посмотрел на Барина с подозрением и неприязнью. Барин помнил, что говорила ему бабушка.
— Адмирал прав, обвинения очень серьезные. Поэтому я и пришел с ними к вам, а не стал сам разбираться с лейтенантом Ферради. Учитывая обстоятельства дела, как политические, так и военные, я предпочел, чтобы вы с самого начала были в курсе…
— Уже не с начала, все расследование вы провели без моего ведома…
— Мы только убедились в том, что начальные подозрения оправданы, сэр. Расследование не закончено…
— Что ж, давайте выслушаем ее…
Хорнан нажал на кнопку переговорного устройства:
— Лейтенант Ферради, зайдите ко мне, пожалуйста.
— Так точно, адмирал. Принести результаты поиска, о котором просил меня адмирал?
— Нет, не сейчас, лейтенант.
Хорнан покраснел. Барин искоса взглянул на Эсковара и понял, что у капитана возникли те же подозрения, что и у него. Неужели и Хорнан замешан в этом деле?
Через несколько минут Касия Ферради, улыбаясь, вошла в кабинет адмирала. Сначала она, казалось, обрадовалась при виде Барина, но, когда никто из присутствующих не улыбнулся ей в ответ, как-то помрачнела.
— Слушаю вас, адмирал.
— Касия, лейтенант… эти офицеры выдвинули серьезные обвинения в ваш адрес. Я хотел бы услышать, что вы скажете по этому поводу.
— Обвинения? В мой адрес?
Барин заметил что-то похожее на панику в ее взгляде, но это длилось лишь секунду, потом она снова была спокойна, как всегда.
— В чем же меня обвиняют? — Она посмотрела на Барина. — Неужели я потревожила бедного энсина Серрано? Я вовсе не хотела…
Хорнан откашлялся.
— Нет, лейтенант. Я должен задать вам вопрос. Скажите, вы пытались проникнуть в файлы Флота, к которым у вас нет доступа?
— Конечно нет, — ответила Ферради. — Я только лишь выполняла приказы начальства.
— А значит, ваши действия уже нельзя назвать незаконными. Вы уверены в своих словах, лейтенант?
— Да, адмирал, — ответила Ферради.
Барин заметил, что жилка на шее Касии стала пульсировать быстрее обычного.
— Вы когда-нибудь меняли какие-либо данные в персональных файлах Флота?
— Вы имеете в виду, просматривала ли я персональные документы, работала ли с ними? Нет, сэр.
— А базы данных? Вы никогда не пробовали нелегально подключиться к какой-либо базе данных и внести изменения в файлы?
— Нет, я только выполняла приказы, адмирал. Но жилка билась еще сильнее.
— Значит, если я скажу, что вас обвиняют в том, что вы незаконно подключились к файлам военного трибунала по делу мятежа на «Деспайте» и изменили некоторые данные в файле допроса лейтенанта Эсмей Суизы, вы будете это отрицать?
— Конечно, адмирал. — Внезапно Ферради покраснела. — Я категорически отрицаю свою вину. К тому же мне известен источник обвинений.
Она резко повернулась к Барину.
— Адмирал, энсин Серрано мстит мне. Он считал, что его имя дает ему право… на разные вольности. Мне пришлось проявить твердость характера, но он знает, что я могла бы обвинить его в домогательстве. Наверное, он специально сфабриковал это обвинение, чтобы отыграться…
Барин чуть было не вскочил на ноги, но поймал на себе спокойный взгляд Эсковара. Адмирал Хорнан кивнул ему и вопросительно взглянул на Эсковара.
— Ну что, капитан? Мне кажется, что глупое поведение горячего молодого человека из высокопоставленного семейства больше походит на правду, чем те обвинения, которые вы предъявили лейтенанту Ферради…
— Адмирал, несмотря на все мое уважение к вам, я настаиваю на том, что лейтенант Ферради виновна. Она сама преследовала энсина Серрано. Это известно мне, это знают все на корабле. Во всех предыдущих отчетах о службе лейтенанта Ферради вы найдете аналогичные отзывы о ее поведении, и не случайно она так медленно продвигается по службе.
— Это неправда! — выкрикнула Ферради. Лицо у нее пошло пятнами.
— Я понимаю, что сексуальная распущенность не может служить доводом для дисциплинарного взыскания, пока не начинает идти вразрез с интересами Флота. Но то, что она незаконно манипулировала секретными данными, изменяя файлы, а также распространяла ложные сведения о других офицерах Флота, в том числе и об энсине Серрано, уже вполне серьезный повод для такого взыскания.
— А у вас есть доказательства? — спросил Хорнан.
Барин наблюдал за Ферради. Она теперь побледнела. Барин уже жалел ее, ведь Хорнан переметнулся на другую сторону и готов был предать ее, чтобы обелить себя.
— Да. Нелегальное манипулирование файлами задокументировано с помощью меченой информационной пластинки, которой пользовалась лейтенант Ферради. Кроме того, у нас есть и видеозапись, на которой лейтенант Ферради пользуется этой пластинкой в тот самый момент, когда были произведены манипуляции с файлами и изменение данных.
Ферради начала было протестовать, но адмирал даже не повернулся к ней.
— И насколько подробны ваши данные?
— Очень подробны, сэр. Они включают и пароли, которыми пользовалась лейтенант Ферради для доступа к секретным файлам и, наверное, для подделки приказов на ввод изменений.
Теперь Хорнан взглянул на Ферради, но таким взглядом, что Барину действительно стало ее жаль.
— Я должен удостовериться в этом, — бесстрастным тоном произнес адмирал. — Но вы говорите, что доказательств у вас предостаточно…
— Да, адмирал.
—Значит, против лейтенанта Ферради действительно выдвинуты серьезные обвинения. Лейтенант, дайте мне, пожалуйста, вашу информационную пластинку.
Ферради медленно вытащила пластинку и положила ее на стол Хорнана.
— А где тот отчет, над которым вы работали, лейтенант?
— На моем столе. Но адмирал знает, о ком…
— Считайте, что вы под домашним арестом, лейтенант. Попрошу вас ни с кем не разговаривать, кроме офицера, который будет уполномочен провести расследование.
— Но, адмирал, это заговор… это…
— Можете идти, лейтенант.
Она повернулась и вышла из кабинета. Барин содрогнулся, когда она проходила мимо. Да, Касия ему не нравилась, он презирал ее за клевету в адрес Эсмей. Преуспей она больше, он бы, наверное, стал ее даже ненавидеть. Но он бы никому не пожелал того, что сейчас должна испытывать она.