— Порой огромные древние чорвы погружаются так глубоко, что годами не всплывают на поверхность, — донесся до него низкий голос. — И все же не столь глубоко, как ты в своих размышлениях, мой мальчик…
Приад обернулся и тут же рухнул на колени. Воздух наполнился аурой силы и потрескиванием электричества.
— Великий магистр! — ахнул Приад, осенив себя знамением аквилы.
— Поднимись, мой мальчик. Император в своей мудрости одарил тебя крепкими ногами — так пользуйся ими!
Не поднимая головы, Приад медленно встал.
— Посмотри на меня, Приад.
Приад медленно поднял голову.
Сейдон, великий магистр ордена, показался ему тенью: закутанной в мантию, высокой и таинственной. Его плащ состоял из множества блестящих чешуй — панцирных пластин чорвов, плотно подогнанных друг к другу. Все они были сшиты между собой сверхпрочной золотой нитью. Из-под плаща доносилось медленное, ритмичное дыхание теплообменников. Голову магистра скрывал капюшон, но из его глубины, откуда должны были смотреть глаза, исходило слабое сияние.
Он был намного выше Приада.
— Великий магистр…
— В мире есть вещи, в отношении которых Железному Змею позволительно испытывать тревогу, мой мальчик: несметные легионы Извечного Врага, орды зеленокожих свиней, проклятые флоты-ульи… Вот только я в это число не вхожу. Выровняй пульс и дыхание, Приад. Успокойся.
— Я не ожидал увидеть вас здесь, господин.
— У меня правило: встречаться с братьями, вернувшимися после долгого отсутствия и особенно с теми, кто пришелся мне по сердцу. Отделение «Дамокл» было мне по сердцу с тех пор как я велел Дамоклу его сформировать. Один из превосходнейших боевых отрядов, когда-либо созданных нашим орденом. Один из нотаблей, наряду с «Фивами», «Вейями», «Парфянами» и дорогим моему сердцу, смелым «Сципионом». И ты Приад, теперь ты — Дамокл!
— Так точно, господин.
— Петрок хорошо о тебе отзывался. На Эйдоне тебе удалось произвести на него впечатление, а произвести впечатление на моего прославленного библиария — это дорогого стоит!
— Я не заслуживаю таких похвал, господин.
— Мне сказали о гибели Мемнеса. Мы, как положено, оплакали его в крепости. Большая потеря…
— Да, господин.
— Кто еще?
— Калигнес. Иллиус.
— Калигнес… Мне он всегда нравился. Было в нем что-то от Фея… в его манере поведения. А Иллиус имел несомненные задатки лидера. Мог бы однажды и сам повести в бой свое отделение.
Приад ничего не сказал, но очевидно был потрясен. Несмотря на то, что в состав фратрии входило не менее тысячи десантников, великий магистр ордена говорил так, будто лично был знаком с каждым.
— Тебе еще очень долго будет не хватать этих воинов, — сказал Сейдон.
— Сэр?
— О таком человеке, как Мемнес, горевать будет каждый. Это облегчит тебе переживание потери, но Калигнес, Иллиус… По опыту знаю, что лидер отряда более всего жалеет об утрате рядовых десантников. Никто не будет горевать о них так, как командир, которому были известны их привычки и особенности.
— Не сомневаюсь, господин, но гибель Мемнеса — это для меня очень большая потеря.
— Естественно. Ты уже думал о замене?
Приад кивнул.
— Я был дерзок, мой господин. Я хотел получить в свой отряд такого опытного человека, как апотекарий Хирон…
— Только не Хирон, мой мальчик. Забудь о нем. Хирон больше не войдет ни в одно отделение.
— Господин, я… я слышал, что случилось на Козане. Погибло все отделение «Ридатес», кроме апотекария Хирона. Это определенно была не его вина.
Сейдон повернулся и окинул взглядом лунный пейзаж.
— Нет, в том не было его вины. Люди погибают во время войны, и бойцы отряда «Ридатес» доблестно встретили свою смерть. Хирону повезло выжить, но я знаю точно: он предпочел бы избежать такого рода везения. Я бы желал, чтобы его поскорее вернули в строй, в одно из боевых отделений, но недавно произошел ряд событий, которые полностью исключают такую возможность.
— Милорд?
— Присмотрись к другим, Приад. Послушай свое сердце. Я знаю, ты сделаешь правильный выбор.
— Благодарю вас, господин. Я постараюсь, но… — голос Приада умолк, еще до того, как тот закончил фразу.
Бесшумный, как привидение, великий магистр ордена удалился.
В тот миг, когда соискатель вложил всю силу в свой удар, брат Натус крякнул и, отклонившись, перенес вес тела на левую ногу. Цнокой, зажатый в руках соискателя, просвистел у Натуса над правым плечом, и воин, крутанувшись вокруг оси, мастерски нанес посохом удар по ребрам противника. Согнувшись пополам, тот навзничь опрокинулся на соломенный мат.
Ксандер и Андромак громко рассмеялись и зааплодировали. Натус ухмыльнулся и, нагнулся вперед, протянув соискателю свою аугментическую левую руку, чтобы помочь подняться.
— Хорошая попытка, — сказал Натус. — Но ты слишком далеко совершил выпад и потому раскрылся.
— Все понял, сэр, — кивнул кандидат и заковылял обратно на край площадки, где его ожидали другие соискатели.
Уже трое из них сидели, потирая синяки и ушибы.
Приад вместе с Пиндором, Кулесом и Сциллоном стоял у дальней стены тренировочного зала. Как и все Железные Змеи, находящиеся в помещении, — и ветераны отделения «Дамокл», и новички, взыскующие места в отряде, — он был в эластичном костюме из темно-серой кожи, отставляющем непокрытой голову и обнаженными — кисти рук и стопы. Плотно облегающее трико подчеркивало контуры его мощного тела. Прорезиненные утолщения костюма прикрывали синтетические наросты кабельных контактов и выступающие импланты.
Лишь лексиканий Фраст был облачен в мантию — длиннополый серый эвкой из шелка, по краям расшитый красным и белым бисером. Лексиканий сидел на каменном гимнастическом брусе, делая заметки в инфопланшете.
— Следующий! — громко крикнул он, щелкнув пальцами.
Очередной соискатель шагнул на мат и поднял оставленный предшественником цнокой. Двух метров длиной, бронзовый цнокой представлял собой учебное оружие, но по форме и весу оно полностью соответствовало остроге морских охотников. Цнокой не имел заостренного лезвия, но его один конец слегка расширялся, принимая форму плоской лопатки.
— Имя? — задал дежурный вопрос Фраст.
— Диогнес! — был ответ соискателя.
Испытуемый был высок и строен; его волосы были стянуты в небольшой пучок на затылке.
— Начинайте, — сказал лексиканий.
Слегка нагнувшись вперед и широко расставив ноги, Натус принял привычную для поединка позицию — классическую лаоскрэ или, иначе, палубную стойку, которая помогала морскому охотнику держать равновесие в лодке во время качки. Взяв шест двумя руками за середину, Натус выставил один конец вперед, для отражения удара, а другой отвел назад и вниз, всегда готовый в наименее ожидаемый для противника момент одним резким движением нанести удар от пояса. Диогнес принял похожее, но чуть более прямое положение, и противники закружили по залу. «Он скоро будет сбит с ног, — подумал Приад, — слишком уж высоко расположен у него центр тяжести».