Верховный законодатель был одет по-домашнему: длинный шелковый халат складками ниспадал к его ногам. Кушак давно уже куда-то запропастился, и верховный законодатель придерживал одной рукой края запахнутого халата на своем дородном теле. Принцепс, бойцовый пес, чье тело представляло собой сплошное переплетение мускулов, покрытых черной атласной шерстью, бродил поблизости в зарослях, капая слюной с жутковатых клыков.
— Господин Азур! — позвала его Антони, стоя под аркой, ведущей в сад.
Верховный законодатель скрывался в зарослях моховой ворты и ползучих побегов дредла.
— Гос-по-ди-и-н!
Принцепс замер и зарычал, выгнув спину как бык на корриде.
— Тихо, Принцепс! Хороший мальчик… — поставив лейку на землю, пробормотал верховный законодатель. — Это всего лишь Антони… Ты знаешь Антони, верно? Ты знаешь. Ты знаешь…
Пес перестал рычать и, шлепая лапами, побежал по заросшему саду навстречу гостье. Антони сжалась, когда увидела приближающуюся к ней собаку. Та дважды обежала вокруг нее.
— Дай ему тебя обнюхать! — донесся до нее голос верховного законодателя. — Антони, дай ему узнать твой запах. Тогда он не причинит никакого вреда.
Антони вытянула перед собой сжатый кулак. Подойдя, бойцовая собака обнюхала его и затем лизнула. Шерсть на загривке улеглась.
Невольная дрожь пробежал по спине у Антони.
Гавкнув — звук напомнил раскат грома — бойцовый пес вновь пошел бродить в зарослях.
— Антони?
— Господин!
Из зарослей появился Азур.
— Привет, моя дорогая. Что стряслось?
Антони молча протянула верховному законодателю ордер.
— Шутка, я полагаю, — сказала она. — Однако, согласно протоколу, я вынуждена отнестись к ней серьезно.
Сощурив глаза, Азур вгляделся в протянутый ему лист бумаги.
— Это прислал Хеншер?
— Похоже на то, сэр.
— Откуда?
— Из Пифосских кантонов, сэр.
— Никогда там не был… Мне говорили, ужасная глушь. Ужасная глушь. Кто из наших людей заправляет на этом лесном перешейке?
— Хенфайр, сэр.
На какое-то время Азур умолк, задумавшись. Затем он беспомощно покачал головой.
— Нет, не знаю такого.
— Он был здесь на балу прошлой зимой. Элегантный такой, представительный.
Азур пожал плечами.
— Нет, не припоминаю.
— Должны ли мы отнестись к этому серьезно, сэр?
— Если бы все это исходило от этого Хемфера…
— Хенфайра…
— Ну да… тогда нет. Но сигналит-то Хеншер?
Верховный законодатель осекся и растерянно окинул взглядом свой сад. Его халат распахнулся, и Антони быстро перевела взгляд на ближайшие подсолнухи.
— Должен же ответственный чиновник по крушениям и приему космических обломков соображать, о чем он сигнализирует, а, Антони, как вы думаете?
— Так точно, сэр. Но при всем уважении, не могли бы вы запахнуть халат?..
— Что?
— Я говорю, что ваш висячий сад сегодня выглядит особенно очаровательно, сэр.
— Я рад, что вам понравилось, — верховный законодатель снова посмотрел на ордер. — Все это теперь вопрос протокола, Антони.
— Так точно, сэр.
— Я имею в виду: неважно, правда это или ложь. Теперь это вопрос протокола.
— Так точно, сэр.
— Как давно это было в последний раз?
— Я проверила, сэр. Шестьсот тридцать три года назад.
Азур кивнул и срезал несколько увядших тубероз.
— Если это шутка, я прикажу головы этих шутников насадить на пики.
— Так точно, сэр.
— Но если нет… Антони, вы знаете, что нужно делать.
— Сэр, вы в самом деле хотите, чтобы я…
— Ответственный по крушениям — не идиот. Он не пошел бы на это, если бы не ожидал от нас соответствующих действий. Если же выяснится, что ему просто захотелось подурачиться, — я с него живого кожу спущу и сделаю пиршественную чашу из его пустой головы!
— Хеншер никогда не производил впечатление человека, склонного к розыгрышам, — сказала Антони.
— Вы правы. Пожалуйста, ступайте и приведите в действие все необходимые процедуры.
— Будет исполнено, сэр! — ответила Антони.
Часовня Аларум на деле являлась подвальным помещением под кафедральным собором в самом сердце Фуче. Подвластная времени и обстоятельствам, она за века оказалась погребена под более поздними постройками.
Дверь была закрыта. Антони пришлось прождать несколько минут, прежде чем клирик нашел, наконец, нужный ключ.
— О нем так давно никто не вспоминал… — пробормотал он, сдувая с ключа пыль. Тусклые, пораженные катарактой глаза клирика уставились на главного секретаря. — Прошу прощения, мэм, но вы уверены, что…
— Уверена! — оборвала его Антони.
Словно пробудившаяся от летаргии, дверь с протяжным скрипом распахнулась, и Антони одна вошла в сырую, темную крипту. Сенсоры древней системы освещения среагировали на движение и тепло человеческого тела, и люмосферы стали медленно оживать, постепенно наполняя часовню мерцающим жемчужно-зеленым светом.
При свете стало видно, что повсюду в часовне, на каменных полках и в стенных нишах, расставлено множество урн и амфор, на которых сквозь толстый слой пыли можно было разглядеть изображения воинов. Воины в серых доспехах, спустившиеся с небес. Шестьсот тридцать три года назад они пришли на помощь Баал Солоку. Подойдя поближе, Антони внимательно изучила стилизованные изображения воинов: все с широко расставленными ногами, в руке у каждого — воздетое копье.
— Как же это все-таки нелепо! — прошептала Антони себе под нос.
Приборная панель, вероятно, была изготовлена из черного дерева или какого-то теплого на ощупь темного камня. Она оказалась на удивление небольшой, и, словно астропатический анклав, источала едва ощутимое тепло токов бегущей по ней энергии. Древние системы хоть и пребывали в спящем режиме, но продолжали функционировать. Антони осторожно провела рукой по поверхности панели, краем рукава сметая пыль.
У Антони был с собой кодекс. Она достала из кармана плаща маленький том и щелкнула застежкой, запиравшей его. Очень-очень давно никто не выполнял это действие, ни у кого из ныне живущих не было подобного опыта. Многие формальные процедуры при дворе проводились на регулярной основе — но только не эта. На какое-то мгновение Антони почувствовала связь с тем человеком, который последним брал из библиотеки дворца этот кодекс. Это был главный секретарь, шестьсот тридцать три года назад до нее занимавший этот пост, и чье имя (без сомнения, мужское) было давно забыто.