Гитлер задумчиво кивнул, полностью уйдя в свои мысли. Ему было о чем подумать – содержимое папки ясно и недвусмысленно указывало на то, что Вильгельм Канарис, глава Абвера, снабжал британскую разведку секретной информацией и фактически являлся иностранным агентом! Это объясняло все! Все те провалы и неудачи, накладки и нестыковки, что преследовали германскую военную разведку в последнее время. Становились понятны также и политические трудности последних лет. Да что там говорить, «крот» такого ранга был настоящей катастрофой! Так что Гитлер, потрясенный столь внезапным осознанием всей глубины открывшейся проблемы, пребывал, что называется, в прострации.
Зато Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих мог вполне законно гордиться собой. Мог и гордился! Задуманная и проведенная им интрига по праву могла считаться шедевром. Зондеркоманда «Солар» сработала весьма эффективно, так что свой рыцарский крест Альфред Науйокс получил по праву. А вот дальше… Дальше в дело вступили спецы из 4-го и 6-го управлений и, используя захваченную в Москве «добычу», создали нечто, находящееся теперь в красивой папке на столе Гитлера. И это «нечто» было смертным приговором для главы Абвера.
Как всегда, простая в теории вещь на практике превращалась в практически неразрешимую и смертельно опасную задачу. Но ему и созданной им машине РСХА удалось справиться со всеми практическими трудностями. Захваченные подлинные документы из различных советских ведомств были дополнены подделками, неотличимыми от оригиналов, разбавлены всевозможными разведывательными и аналитическими данными и скомпонованы определенным образом – ребята Шелленберга и Мюллера проделали колоссальную работу. При этом был творчески использован соответствующий опыт, полученный в далекие тридцатые, когда он (тогда еще глава СД [3] ) аналогичным образом создал для советской разведки «дело Тухачевского». Сыграло ли то давнишнее дело какую-то роль в судьбе «красного Наполеона» или все было решено советскими вождями заранее и все старания СД были лишь ударом по крышке гроба? Кто знает, но прецедент был и соответствующий опыт остался. И этот опыт по созданию полностью фальшивого дела на основе полностью реальных документов весьма пригодился теперь, хотя на этот раз действовать пришлось тоньше. Вся прелесть «дела Канариса» заключалась в том, что все доказательства его «предательства» были косвенными и как бы из третьих рук, но в сумме формировали абсолютно однозначную и неоспоримую картину: глава армейской разведки поставлял информацию англичанам, а те, в свою очередь, кое-чем делились с СССР.
Конечно, риск был. Несмотря на всю красоту замысла, несмотря на филигранную точность исполнения. Риск в таких делах есть всегда! И немалый. Тем важнее было подать собранные материалы на суд фюрера в выгодном свете. И вот тут уж он – Рейнхард Тристан – не мог положиться ни на кого – такое надо делать лично.
Момент для нанесения сoup de grаce [4] был выбран великолепно – фюрер буквально бесился от того неопределенного состояния, в котором оказалась Германия, и готов был сорвать свое раздражение на ком угодно. А если еще и удастся свалить на кого-то ответственность за неудачи…
Размышления Гейдриха были прерваны хриплым от волнения голосом Гитлера:
– Рейнхард, у вас уже есть план мероприятий по пресечению деятельности вражеской агентурной сети, возглавляемой Канарисом?
– Да, мой фюрер. Но для этого потребуется временное подчинение Абвера аппарату РСХА. К сожалению, использовать Канариса для поставок противнику дезинформации не удастся – мы просто не сможем создать двойной поток информации для лица с таким уровнем допуска. Придется просто ликвидировать всю созданную им вражескую шпионскую сеть.
– Действуйте, Рейнхард. Действуйте немедленно! Я подпишу все необходимые приказы, как только они будут готовы, но действовать нужно уже сейчас. Не останавливайтесь ни перед чем – эта язва должна быть выжжена каленым железом! – Последние слова Гитлер почти выкрикнул в лицо невозмутимо стоящему Гейдриху. Рейнхард Тристан лишь молча склонил голову, тщательно пряча торжествующую улыбку – дело сделано.
* * *
Важные дела в связи с продолжением войны возникали не только у сильных миры сего, Гансу тоже кое-что перепадало.
Несмотря на пасмурную погоду, настроение у Нойнера в первый день зимы было бодрым. Ну а почему бы и нет, в самом-то деле? После осенних боев в донских степях «Тотенкопф» наконец-то вывели с передовой и перевели в резерв. Так что теперь части дивизии располагались в районе Старого Оскола, в нескольких десятках километров от линии фронта. Солдаты и офицеры получили долгожданную возможность отдохнуть, отоспаться, избавиться от вшей, отогреться в тепле и отмыться от многодневной грязи.
Оперативной паузой, возникшей после боев под Воронежем, командование дивизии воспользовалось для переформирования частей и приведения их в относительный порядок. В частности, боевая группа Бестманна вновь стала разведбатом. Остатки двух батальонов (мотоциклетного и разведывательного) свели в один, который теперь состоял из шести рот: 1-й бронеразведывательной (в которой было только три взвода бронемашин вместо четырех), 5-й минометной (в которой собрали все восьмисантиметровые минометы, как свои, так и трофейные), 6-й роты тяжелого оружия (где собрались три оставшиеся «колотушки», три легких пехотных орудия и четыре трофейные дивизионные пушки – Бестманн все же добился осуществления своей давней задумки). Всю пехоту собрали в трех мотоциклетных ротах, по которым распределили и оставшихся саперов. Огневая мощь у нового батальона получилась впечатляющей – впору потягаться с полком, а вот стрелковые роты довести до полного состава так и не удалось.
Впрочем, такое положение было везде – в пехотных полках «Тотенкопф» батальоны вообще переводились на трехротный состав, а мотоциклетные и саперные роты полков расформировывались, чтобы пополнить обескровленные пехотные подразделения. В армейских частях положение было еще хуже, так как в отличие от «толстых» дивизий ваффен СС у армейцев были куда более скудные внутренние резервы, а изредка прибывающие маршевые батальоны никак не могли покрыть убыль линейных подразделений.
Во время отдыха и вынужденного переформирования всем солдатам и офицерам дивизии наконец-то выдали новое зимнее обмундирование непривычного цементно-серого цвета: теплые штаны и куртки-анораки с капюшонами, а также утепленную зимнюю обувь. Теплое белье и носки выдали еще раньше. Так что теперь эсэсовцы с превосходством поглядывали на своих коллег из вермахта, кутающихся в тоненькие, неудобные шинели, а то и вовсе в разнокалиберные шмотки, конфискованные по случаю у пленных и мирных жителей – отдел вещевого снабжения сухопутных войск оказался явно не на высоте.
Снабжение в последнее время вообще стало больным вопросом. Более-менее регулярно покрывались только минимальные потребности в боеприпасах. Запчастей и продовольствия хронически не хватало. Тем не менее, несмотря на потери и хозяйственные трудности, моральный дух войск был высок. Солдат вдохновляли недавно одержанные победы и ожидание скорого мира – враг разбит, столица взята, скоро домой! На этом фоне тяготы фронтовых будней считались временными неудобствами, которые можно и перетерпеть. Тем более что со стабилизацией линии фронта появилась возможность обосноваться в прифронтовых населенных пунктах и как-то наладить армейский быт.