В такие моменты Неверов старался ничего не замечать и думать лишь о связи с Базой, но поведение товарища начинало его тревожить, Диего явно скрывал что-то от него, что-то существенное, пребывая при этом в неуверенности — сообщать об этом или нет…
Несколько минут Неверов просматривал записи прежних сообщений, нерешительно поглядывая на товарища, молча лежавшего на диване в спальном отделении, потом сказал:
— Знаешь, Диего, я все думаю над твоими словами о дороге. Тот холм, в который она упирается…
Диего повернул голову.
— Ну и?..
— Понимаешь, подозрительный он какой-то. Форма у него странная, а со стороны дороги он и вообще напоминает…
— Смелее.
— Ракету времен Королева!
— Ракету, — задумчиво повторил Диего. — Что ж, в наблюдательности тебе не откажешь. Не тебе одному кажется, что холм похож на ракету.
Неверов подозрительно посмотрел на Диего — не смеется ли?
— А вдруг это и в самом деле чей-то звездолет? — загорелся он. — Представляешь, какое открытие?! Давай сходим к нему, посмотрим вблизи… Если разрешат.
— Посмотрим, — спокойно проговорил Диего. — Только позже, лучше всего ночью. База разрешение даст, но риск слишком велик.
— Ну где тут риск? Пройти всего-то полкилометра.
— А ты не задавал себе вопроса: почему этот звездолет, если он звездолет, конечно, так занесен почвой? Почему он мертв столько времени, мертв, несмотря на присутствие энифиан, существ разумных? Я понимаю твои стремления, но до холма мы можем не дойти.
— Энифиане нас?.. — прошептал Неверов.
Диего посмотрел на его раскрасневшееся лицо и засмеялся.
— Воображение заработало? Сделать нам плохое энифиане, наверное, не смогут, но помешать — помешают. К тому же нарушать свое слово, пусть и данное неизвестно кому, неэтично.
Неверов потускнел.
— Интересно же!.. Чужой звездолет!.. Так близко…
— Интересно, спору нет. Но интересен не сам факт открытия чужого корабля, а то, в каких обстоятельствах состоялось это открытие. Вот и думай.
Диего вдруг упруго вскочил с дивана и подсел к пульту. Виом послушно «выдал» вечно сонное лицо Гунна и обесцветился защитой подключенного канала ОЭЛ.
— Привет, Эдвин. Я вчера дал запрос в информарий об экспедициях конца двадцатого — начала двадцать первого веков, пропавших без вести.
— Есть ответ. Передать в кристалле или на машину?
— Проще на машину, секретов в этом нет.
Гунн проделал необходимые манипуляции, и в окошке координатора связи появились строки записей и фотографии космонавтов первых межзвездных экспедиций, не вернувшихся на Землю.
Диего быстро просмотрел сообщение с Базы и разочарованно откинулся в кресле.
— Не то? А что ты ожидал увидеть?
— Ни один корабль не подходит по форме. Понимаешь, о чем речь?
— Ты об этом холме-«звездолете»? А вдруг ты ошибаешься? И, кажется, ошибся. Но тогда перед нами чужой звездолет. Кто-то до нас контактировал с энифианами. А может, и не контактировал, а погиб при посадке. Не задать ли им по этому поводу вопрос?
Гунн помолчал, помаргивая своими длинными пушистыми ресницами.
— Одобрит начальство — спросишь, — сказал он наконец.
Диего хмыкнул и переключил видеоканал в медцентр. Нагорин был там, он вопросительно посмотрел на Вирта и кивнул.
— Ты просмотрел мой последний отчет? — спросил Диего.
— Это моя обязанность.
— Заметил? Они увеличили дозу облучения. То ли форсируют события, то ли конец эксперимента близок. Боюсь, Лену придется сократить срок дежурств. Скажем, до двух недель вместо месяца, иначе у него начнется то же самое.
— Процесс продолжается?
— Ты же читал отчет. — Диего покосился на внешне невозмутимого Неверова. — Более того, он ускоряется, я начинаю теряться в этой лавине изменений.
— Плохо. — Нагорин помрачнел. — Трудно анализировать собственное состояние? В таком случае без помощи тебе не обойтись. Не пора ли все рассказать ему? — Нагорин кивнул в сторону молодого коммуникатора. — Помочь тебе сможет только он один. Пока. Кстати, я вышел в секториат УАСС с предложением прекратить разведку независимо от вашего на то согласия. Опыт перерос рамки безопасности для его участников. Впрочем, он с самого начала был небезопасен.
— Не казни себя, — тихо проговорил Диего. — В таких вопросах трудно разобраться без проверки, а прогнозисты мы еще слабые.
Нагорин несколько мгновений смотрел на Вирта оценивающе, какое-то острое сожаление мелькнуло в его мрачноватых серых глазах, он кивнул и отключился.
У Неверова, очевидно, кончился заряд терпения, потому что он вдруг повернулся к сгорбившемуся Диего и произнес:
— Не ожидал от тебя такого свинства, уважаемый. Целых полторы недели я живу с тобой под крышей Зоны, будь она трижды благословенна, и ничего не знаю!
— Потише, Лен, я слышу тебя хорошо. Один из древних мыслителей говорил, что долго живет тот, кто меньше знает. Шутка. Об излучении ты уже наслышан, наши милые невидимые и неуловимые энифиане нашли вид излучения, вызывающий у нас изменения организма на молекулярном уровне. У всех дежурных до меня и у тебя тоже оно вызывало только увеличение объема нервной массы. Но вы дежурите всего по месяцу, а я уже четвертую смену…
— Но почему именно ты?
— Потому что я, кроме всего прочего, являюсь еще работником спецотдела УАСС. Теперь понятно?
Неверов криво усмехнулся.
— Понятно. Ну и денек сегодня, новость за новостью!
— Ты не интересовался, вот для тебя и новость. Но проблема перед нами стоит трудная. Энифиане перекрыли все источники информации, кроме официального канала; это не насторожило бы нас, если бы не их излучение, проникающее в Зону через все слои изоляции и силовую защиту. Вот что, Лен, отрегулируй-ка медкомбайн, мне необходимо в течение нескольких дней контролировать твое состояние. Не волнуйся, для сравнения. Я сейчас лягу, а ты буди, если что случится.
— Хорошо, — кивнул торопливо Неверов.
— Я в бассейн. — Диего кивнул и вышел из зала.
Неверов проводил его взглядом и погасил свет в зале. За стенами Зоны бушевала гроза, и всполохи электрических разрядов освещали зал дивными переливами холодного света.
Внезапно вспыхнул виом связи с Базой, показав обстановку одного из лабораторных отсеков, у виома стоял озабоченный Доброгнев. Из-за помех виден он был плохо, но Неверову показалось, что директор Базы нервничает.
— Как буря? — спросил Доброгнев, пробежав глазами по темному залу. Голос его был едва слышен. — Впервые длится так долго. Держитесь?