— И все же подождем, подождем. — Джаваир вздохнул. — Не обижайся, в данном случае не о тебе речь. Сначала пошлем поисковые группы, может быть, мы ошибаемся в оценках и шлюпы где-то рядом, провалились в ущелья или ямы. Поищем часа два обычными средствами. Потом пошлем группу риска, вооруженную… как на войну.
— Боюсь, обычными средствами все-таки не обойтись, — сказал задумчиво-мрачный Сажин. — Придется использовать более мощные инструменты. В том числе и наши излучатели.
Но люди не успели выслать десантолеты и выйти из крейсера. От исполинской сверкающей горы потянулся вдруг к кораблю радужный рукав, превращаясь в глотку колоссального удава. Пилот успел накрыть крейсер коконом аварийной защиты, а в следующий миг корабль оказался внутри ярко освещенного голубого пузыря.
Спустя несколько минут, в течение которых члены экспедиции приходили в себя, в одном месте пузыря открылось темное отверстие, и на оплавленную скалу ступил в скафандре Диего Вирт. За ним Денисов, мужчина в скафандре Даль-разведки и… нет, не человек, не землянин: иные пропорции тела, поза, одежда — гуманоид — да, но не человек.
— Бог ты мой! — прошептал Сажин. — Кто это с ними? Что происходит?
Никто ему не ответил.
Первым в экспедиционный зал вошел рослый рыжеватый молодой человек в командирском комбинезоне.
— Виктор Торанц, — представился он, пожимая руку Джаваиру. — Командир разведгала «Ра». А это Итин-Ис-Сторм. — Он повернулся к подошедшему следом существу. — Представитель цивилизации итинов, заведующий станциями внешней защиты.
Рука у итина оказалась вполне человеческой, пятипалой, жесткой и сильной. Он не казался смущенным или настороженным, наоборот, во взгляде его читалось понимание происходящего и едва заметное ироническое простодушие.
— Вы, очевидно, уже объяснились с нашими разведчиками, но мы в неведении, — сказал Джаваир. — Объясните все в двух словах. Почему вы не выходили на связь почти два года? Впрочем, расскажете потом, надо торопиться. Через пять часов фуор вспыхнет, и к этому времени мы должны быть за пределами системы.
— Торопиться не надо, — вмешался Диего Вирт, улыбаясь. — И не обязательно быть за пределами системы во время вспышки. Мы находимся под защитой векторно-временного континуума — так это переводится с языка итинов. Таинственные «ледяные» горы и поля на самом деле — временно-пространственные объемы, в которых время течет под углом к потолку времени в космосе. Универсальная защита от любых катаклизмов, в том числе и от вспышек сверхновых. Итины включают ее, как только прогнозы предсказывают год беспокойного Солнца. Командир, рассказывай дальше сам.
Торанц кивнул.
— Мы виноваты лишь в том, что не сразу уяснили разницу во времени: для нас внутри мира итинов прошло всего два месяца. Да и никого это не интересовало, мы были заняты контактом. Итины вышли на нас сами, когда мы произвели посадку на планете «айсбергов».
— Значит, каждый «айсберг» — область с иным ходом времени? — спросил заинтригованный Сажин, будучи скептиком по должности и ученым до мозга костей. — А перемычки?
— Туннели между закапсулированными районами. Сами понимаете, чтобы охватить временным полем всю планету, нужна колоссальная энергия, а ее у итинов не так уж и много, вот и приходится экономить, векторизовать лишь города и производственные центры. Советую дать сообщение на Землю, пока есть время до вспышки, пусть высылают экспедицию Комиссии по контактам, иначе управление снова пошлет сюда спасательную экспедицию. Дело серьезное, хотя и мы кое-что успели сделать.
Стоящий все это время совершенно неподвижно представитель цивилизации итинов вдруг пошевелился, по-птичьи быстро повернул голову к Чащину и спросил на чистом русском языке, почти без акцента:
— Что это вы заскучали, коллега Чащин?
Все остолбенели. Диего Вирт, успевший оценить умственные способности итинов, тихонько засмеялся. Лишь Джаваир, переживший беспощадные минуты взвешивания решения, но умевший держать себя в руках, остался бесстрастным. Он поглядывал на хмуро удивленного Чащина, хмыкнул и сказал серьезно:
— Командир Чащин обижен тем, что ему не дали продемонстрировать всю мощь крейсера для пробивания дырки в вашей защите. Но он отходчив. А мы все искренне рады познакомиться с вами!
Итин-Ис-Сторм улыбнулся: он умел ценить юмор.
Вертолет снизился до четырехсот метров и, накренившись, пошел по кругу.
— Видите желтое пятно? — прокричал пилот Березину. — Это и есть Драконья пустошь. Посередине — Клык Дракона.
Клык представлял собой совершенно гладкий каменный палец диаметром около полусотни метров и высотой чуть выше двухсот. Палец был окружен обширным песчаным оазисом, который с трех сторон охватывала тайга, а с четвертой ограждали пологие, израненные фиолетово-бурыми тенями бока Салаирского горного кряжа.
— Давай вниз, — показал рукой Березин.
Пилот утопил штурвал, и вертолет провалился вниз, взревев мотором у самой вершины скалы.
С двухсотметровой высоты Драконья пустошь выглядела бесконечной пустыней, ровной и гладкой на удивление. Ни камня, ни кустика Березин на ней не заметил, несмотря на свой двенадцатикратный бинокль. Негреющий желток солнца над горизонтом и белесый пустой небосвод довершали картину мертвого спокойствия, царившего в природе.
Счетчик Гейгера и дублирующий дозиметр Березин включил еще в воздухе, но они молчали — повышенной радиации над Драконьей пустошью не оказалось. Но что-то же было, раз его, эксперта Центра по изучению быстропеременных явлений природы при Академии наук России, послали сюда в командировку при полном отсутствии финансирования.
— Ты случайно не знаток местных легенд? — спросил Березин, подходя к краю площадки.
— Вообще-то не знаток, но слышал одну… Местные алтайцы говорят — дурная здесь земля. Зверь вокруг пустоши не живет, люди тоже почему-то не селятся. По преданию, в этих краях обосновался дракон, дыханием своим иссушающий сердца и уносящий людей в ад…
— Поэтично… и загадочно. Радиоактивности нет, обычный фон, а это очень странно, если учесть одно обстоятельство: два дня назад…
Два дня назад в районе Салаира разразилась магнитная буря с центром в зоне Драконьей пустоши, а спутники отметили здесь еще и источник радиации. Березин вылетел к Салаирскому кряжу сразу же, как только в Центр пришла телеграмма, но выходит, пока он собирался, источник радиации исчез, а буря стихла. Чудеса…
— Очень странно… — повторил Березин задумчиво.
Пилот выглянул из кабины. На лице его, хмуром от природы, отразилось вдруг беспокойство.
— Ничего не чуешь? Мне почему-то хочется смотаться отсюда, и побыстрей.
От этих слов Березину стало не по себе, пришло ощущение неуютности, дискомфорта, и ему внезапно показалось, что в спину ему пристально смотрит кто-то чужой и страшный…