— Я буду счастлив помыть ей кожу.
— Премного благодарности.
— Сделаю это с удовольствием, — сказал Джошуа. Он остановился. Хейл стояла у кромки воды, ее большие глаза внимательно рассматривали его.
— Это была ты?
— Да.
— О чем это вы? — спросила Иона, переводя взгляд с одного на другого.
— Я слышу ее.
— Но у тебя же нет гена сродственной связи, — сказала она с удивлением и даже некоторым возмущением.
— Джошуа имеет сильные мысли. Очень трудно достичь эффекта внутренней беседы, но возможно. Не так с большинством людей. Чувствую безнадежность. Неудача, печаль.
Джошуа расхаживал взад-вперед.
— Сильные мысли, ты поняла?
— Хейл еще не совсем овладела нашим языком, вот и все, — коварно улыбнулась Иона. — Она перепутала силу с простотой. Дело в том, что у тебя чрезвычайно примитивные мысли.
Джошуа потер руки и решительно двинулся на нее. Иона пустилась наутек и со смехом бросилась в воду. Пробежав шесть метров, он догнал ее, и оба с воплями и хохотом упали в воду. Вскоре к ним присоединилась Хейл.
— Много радости. Много радости.
Джошуа хотел посмотреть, насколько хорошо Хейл умеет плавать. Ему казалось, что из-за слишком большого веса ей будет трудно держаться на плаву. Но вопреки этому она плыла с довольно приличной скоростью, ритмично выбрасывая вперед и отводя назад руки. Тем не менее Иона не разрешала ей плавать к островку, объясняя это тем, что он находится слишком далеко. Этот запрет вызывал большое неудовольствие Хейл и всегда портил ей настроение.
— Я уже видела кое-что из этого все-вокруг паркового пространства, — с гордостью сказала она, обращаясь к Джошуа, который почесывал ей спинной хребет, начинавшийся чуть выше крестца. — Иона показывала мне. Так много поглощать. Приключение-забава. Завидовать Джошуа.
Джошуа совершенно не мог понять, каким образом собрать мысли воедино так, чтобы Хейл могла понять созданный им мыслеобраз. Вместо этого он просто говорил.
— Ты мне завидуешь? Почему?
— Рискованный, как ты, приятно. Летать к звездам так далеко. С радостью видеть такое странное. Я хочу это, множество!
— Не думаю, что тебе подойдет «Леди Мак». Кроме того, корабли людей, которые приспособлены для перевозок киинтов, должны иметь лицензию вашего правительства. У меня нет такой лицензии.
— Печаль. Гнев. Расстройство. Я не могу рисковать сверх ограничений, определенных взрослыми. Много роста перед тем как смогу.
— На самом деле скитания по Вселенной несколько отличаются от того, что принято о них думать. Большинство планет Конфедерации вполне освоены, и путешествие на звездолете дело довольно скучное и к тому же опасное.
— Опасность? Возбуждение?
Джошуа уже подходил к гибкой шее Хейл. Иона ухмылялась, глядя на него поверх белой спины киинт.
— Нет, не возбуждение. Просто существует опасность механической поломки, которая может привести к гибели.
— У тебя есть возбуждение. Достижение. Иона рассказывала много путешествий, которые ты предпринял. Триумф в Кольце Руин. Много вознаграждения. Такая смелость проявлена.
Иона закашлялась от смеха.
— А ты кокетка, девочка.
— Неверный способ подхода к человеческим мужским особям, вопрос? Похвала характера, за которым следует немое восхищение подвигами; твоя инструкция.
— Да, я это говорила, хотя, возможно, и не так буквально.
— Такой подход действительно имел место, но это было очень давно, — сказал Джошуа, — тогда людям все время приходилось хитрить. Один неверный поступок мог привести к катастрофе. Кольцо Руин — паршивое место, и нужно обладать достаточной решимостью, чтобы стать мусорщиком. Ведь это предполагает полное одиночество. Не каждый пойдет на такое.
— Ты достиг статуса легенды. Самый знаменитый мусорщик из всех.
— Не надо об этом, — предупредила ее Иона.
— Ты имеешь в виду электронную библиотеку Леймила? Да, это была ценная находка. Я заработал на ней кучу денег.
— Много культурной уместности.
— Ну да, и это тоже.
Иона перестала натирать шею Хейл и нахмурилась.
— Джошуа, ты получил доступ к записям, которые мы расшифровываем?
— Какие записи?
— В электронной библиотеке, которую ты нашел, хранятся записи ощущений, зарегистрированных органами чувств леймила. Мы получили огромное количество сведений об их культуре.
— Здорово. Это хорошая новость.
Она посмотрела на него с подозрением.
— Они чрезвычайно далеко продвинулись в области биологии, намного опередив нас в эволюционном развитии. Они находились практически в полной гармонии с окружающей средой своего обиталища. Так что теперь нам придется выяснять, были их обиталища хоть в какой-то степени искусственными сооружениями или нет. У них было совершенно иное отношение к живым организмам, да и вообще вся их биология значительно отличалась от наших представлений. Они относились с почтением к любой живой сущности. Их психология для нас практически непостижима. Они могли проявлять себя как совершенно обособленные индивидуальности и в то же самое время могли раствориться в некой ментальной однородности. Ведь это два совершенно разных типа сознания. Возможно, они изначально были наделены способностями к телепатии. Специалисты в области генетики имеют веские аргументы в пользу наличия у леймилов соответствующего генетического кода. Существует определенное сходство с аналогичным геном эденистов, но многие черты психологии леймилов совершенно чужды человеческой культуре эденистов. Эденисты сохраняют основы своей индивидуальности даже после того как они, умирая, передают личности обиталища информационные запасы своей памяти. Что касается леймилов, то их готовность поделиться самым сокровенным является продуктом ментальной зрелости. Невозможно внедрить в ДНК поведенческие инстинкты.
— Вы еще не выяснили, что было причиной разрушения их обиталищ? — спросил Джошуа. Его рука почувствовала, как Хейл совсем по-человечески вздрогнула. В его сознание хлынул поток тревожных эмоций. — Ну, извини.
— Страх. Испуганное чувство. Так много смертей. У них была сила. Все же были побеждены. Вопрос-причина?
— Хотела бы я ее знать, — промолвила Иона. — Похоже, они радовались жизни гораздо больше, чем мы.
Неуправляемый «Исакор» несло по течению Замджана. Судно отличалось от дрейфующего бревна лишь своими довольно элегантными обводами. Мелкая зыбь негромко, но настойчиво била в его корпус. В первый же день они соорудили пару импровизированных весел, чтобы хоть как-то управлять движением судна — одним рулем это сделать было невозможно. Они сумели более или менее стабильно удерживать судно в центральном фарватере реки, ширина которой в этом месте составляла восемьсот метров. Таким образом, у них оставались шансы вернуться на прежний курс, когда течение сносило судно к одному из берегов.