— А в каком году родилась ты?
— В 258-м.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— И что я есть в тот момент, когда тебе семнадцать?
— Часть множественности Эдена.
— Из чего состоит множественность?
— Из людей.
— Нет. Физически — нет. Из чего она состоит в реальности? Назови мне процесс, связанный со смертью.
— Перенос… О, воспоминания!
— Так что есть прошлое?
— Воспоминания.
Она широко улыбнулась, расправила плечи и ответила формально:
— Прошлое суть память.
— Наконец-то мы продвигаемся вперед. Где то единственное место, в котором твое личное прошлое может обрести форму?
— В моем разуме?
— Хорошо. А в чем смысл жизни?
— В накоплении опыта.
— И это тоже, хотя со своей личной точки зрения добавил бы, что жизни следует быть и восхождением к чистоте и истине. Но в глубине души я остаюсь упрямым старым буддистом даже через столько лет. Поэтому я и не смог отказать твоим психотерапевтам в просьбе поговорить с тобой. Очевидно, я для тебя остаюсь уважаемой персоной.
Губы его дрогнули в улыбке.
— В подобных обстоятельствах с моей стороны помочь в твоем освобождении — этодана,от которой я не мог отказаться.
— Дана?
— В буддизме — дарение, жертва, которая помогаетдаяка — дающему — на шаг приблизиться к просветлению, позволяя преобразовать его мышление.
— По… понятно.
— Если и вправду так, я буду очень удивлен. Эденизм, похоже, вовсе отошел от религии, чего я, признаться, не предвидел. Однако нынешняя наша проблема гораздо более актуальна. Мы установили, что жизнь есть накопление опыта, а прошлое суть память.
— Да.
— Может ли оно навредить тебе?
— Нет, — гордо ответила она. Очень логичный ответ.
— Ты не права. Если бы так и было, мы не учились бы на ошибках.
— Я учусь на них — да. Но они не причиняют мне вреда.
— Однако прошлое может влиять на тебя. И очень сильно. Полагаю, мы спорим о том, сколько ангелов поместится на острие иглы, но влияние может быть вредоносным.
— Наверное…
— Скажу по-иному: воспоминания могут тревожить тебя.
— Да.
— Хорошо. Как это влияет на твою жизнь?
— Если хватает ума, человек не повторяет уже сделанных ошибок, особенно болезненных.
— Правильно. Таким образом, мы установили — прошлое может управлять тобой, но само тебе неподвластно, так?
— Так.
— А как насчет будущего?
— Сэр?
— Может ли прошлое подчинять себе будущее?
— Оно на него влияет, — осторожно ответила девушка.
— Посредством чего?
— Людей.
— Хорошо. Это называетсякамма — в западной традиции принцип — «Что посеешь, то и пожнешь». Проще говоря — судьба. Твои действия в настоящем предрешают будущее, но сами основываются на твоей интерпретации прошлого опыта.
— Понятно.
— В этом отношении у тебя серьезная проблема.
— Да?
— Да. Однако прежде чем мы продолжим, я попрошу тебя ответить на вопрос личного свойства. Тебе семнадцать лет; ты веришь в Бога? Не столько примитивное понятие, как тот Творец, которого громогласно восхваляет большинство религий адамистов, но, быть может, некую высшую силу, привносящую порядок во вселенную? Отвечай честно, Сиринкс. Я не рассержусь, каким бы ни был твой ответ. Не забудь, из всех эденистов я, вероятно, наиболее склонен к исканиям духа.
— Я верю… я думаю… нет, боюсь, что не верю.
— Приму это за ответ. В нашем роду подобные сомнения распространены.
— Правда?
— Воистину так. Сейчас я кое-что сообщу тебе о тебе самой, сообщу постепенно, а тебя попрошу подвергнуть каждое высказывание скрупулезному логическому анализу.
— Понятно.
— Это воспринимаемая реальность, и ты помещена сюда, чтобы справиться со своей болезнью.
Старик ласково улыбнулся, взмахом руки предлагая девушке продолжить.
— Если я прохожу лечение, моя болезнь не может быть физического плана — мне не потребовалась бы воспринимаемая реальность. Значит, у меня было нечто наподобие нервного срыва, а это — сеанс психотерапии?
При этих словах у нее бешено заколотилось сердце, но торопливо прогоняемая по сосудам кровь почему-то лишь холодила руки.
— Хорошо. Но, Сиринкс, у тебя не было нервного срыва, и твои мыслительные процессы образцово стройны.
— Тогда почему я здесь?
— Действительно — почему?
— Ох… Внешнее воздействие?
— Да. Крайне неприятные переживания.
— Психотравматический шок.
— Как я уже сказал, твои мыслительные способности впечатляют. Те из нас, кто занимается твоим лечением, блокировали доступ к твоей взрослой памяти, чтобы на эти процессы не оказывала влияния память о шоке. Сейчас ты можешь думать без помех, но в этом состоянии твой интеллект не может функционировать на полную мощность.
Сиринкс широко улыбнулась.
— Хотите сказать, что я вообще-то умнее?
— Я бы сказал — быстрее соображаешь. Но нынешние твои способности для наших целей вполне пригодны.
— А наши цели — это моя психотерапия. Пока моя взрослая память была доступна, я не слушала. Кататония?
— Частично. Твой уход от реальности был вызван тем, что психологи называют психотическим порочным кругом. Те, кто причинил тебе боль, пытались принудить тебя к чему-то невыразимо мерзкому. Ты отказалась — из любви. Все эденисты гордятся твоей стойкостью, но именно это упорство и привело тебя к нынешнему состоянию.
Сиринкс потупилась со смущенной улыбкой.
— Мама всегда говорила, что я упрямица.
— Она была совершенно права.
— Тогда что мне делать сейчас?
— Узреть корень причиненного тебе зла. Шок можно преодолеть; не мгновенно, но как только ты разрешишь себе помнить случившееся, не позволяя ему подмять тебя, как случалось до сих пор, с воспоминаниями и чувствами можно будет справляться постепенно.