— Ты прав. — Она поджала губы, приготовила лук, добавила, взглянув на Кая: — Не забудь, ветер со стороны реки, делай поправку, — и, уже посмотрев в сторону города, прошептала: — Думаю, что их будет не меньше сотни. Но половина в северной части города. И мне очень хочется победы и крови. Поганой крови! Хочется, чтобы эта мерзость сгинула. Им здесь не место, понимаешь?
— Лишь бы зарядов хватило, — ответил Кай. И выстрелил.
Грохот выстрела разнесся далеко по окрестностям. Конечно, ружье, сделанное Хармахи, не гремело, как гремели ружья гвардейцев иши, но в мертвой намешской тишине, в которой даже восточный ветер двигал облака на запад беззвучно, выстрел показался охотнику оглушительным.
— Не попал? — не выдержала через пару секунд Каттими, но именно тогда второй росчерк крыльев на западной башне сложился, темный куль полетел вниз, а еще через секунду над городом взмыла черная туча.
Пустотников оказалось много больше сотни. Наверное, вдвое больше. Не все они были крупны, как тот, которого Кай сбил первым выстрелом, половина из них, которые взвились выше прочих, оказались обычными клювастыми падальщиками, но мерзости все равно было слишком много. К счастью, вся эта масса не сразу ринулась к сигнальной башне. Пустотники закружились над городом медленным темным смерчем, и Кай успел произвести не менее десяти выстрелов, когда крылатое облако двинулось на юг.
— Картечью, — крикнула Каттими, — бей картечью. Иначе мы не устоим!
Между тем воздух уже гудел от хлопанья крыльев. Вот уже Каттими начала одну за другой выпускать стрелы, вот и Кай забросил сумку с зарядами на плечо и стал отступать под зеркала. Вот нос забило запахом разложения. Пустотники вблизи и в самом деле оказались похожи на крылатых собак, покрытых серой с синим отливом шерстью, и вели себя как собаки. Вместо того чтобы ринуться на противника, опуститься на узкую галерею, они устроили вокруг башни круговорот, заливая округу истошным собачьим лаем и визгом, когда та или иная туша летела вниз. Шипение пустотников поменьше тонуло в гвалте, но уж на них Кай и Каттими вовсе не тратили ни стрелы, ни заряды.
Картечь помогала лучше пуль. Она секла перепонки на крыльях и вынуждала пустотников опускаться, а то и падать на снег десятками. Тут-то и выяснилось предназначение их мелких собратьев. Всякая упавшая вниз туша тут же облеплялась клювообразными сородичами, и начиналось пиршество. Порой оно вершилось над еще живой мерзостью. Вскоре стрелы у Каттими закончились, затем закончились ножи, после чего она выдернула из ножен меч, вышла из-под зеркал и встала перед охотником.
Летучие собаки словно ждали этого. Сразу две из них перестали заливаться лаем, прижали уши и ринулись вниз. Взмах серого меча располовинил голову одной, выстрел Кая разорвал грудь другой.
— Пустота их задери, — принялась протирать лицо, залитое поганой кровью, Каттими. — Где я теперь найду горячую воду?
— Воды потребуется много, — ответил Кай и новым выстрелом выпотрошил еще одну осмелевшую тварь.
Когда бой был закончен и в небе не осталось ни одной мерзкой твари, исключая уносящихся в вышину пары десятков клювообразных, кровью были заляпаны не только Каттими, Кай и оба зеркала, но и вся башня, и снег вокруг нее. Отплевываясь и надеясь, что от черных капель не случится ожогов, Кай сгреб с досок галереи липкие и грязные картонки отстрелянных зарядов, собрал их в суму и покачал головой — цельных зарядов осталось не более десятка.
— Спасибо твоему брату, — крикнула снизу Каттими. — Иди сюда. Тут не менее полусотни обожравшейся падалью мелочи. Взлететь они не могут, но шипят, как настоящие звери. Раздери их на части, все мои стрелы испорчены!
Снега на полсотни шагов вокруг башни во все стороны не было. Вместо снега сапоги ступали на кровавую грязь и развороченные внутренности. От невыносимой вони кружилась голова.
— А мне нравится, — расплылась в улыбке Каттими. — Именно этого мне и не хватало. Иногда очень нужна победа. Очень. Одно непонятно: почему город не смог защитить себя? Неужели байки об усыплении горожан правда?
— А ты не чувствуешь? — удивился Кай. — Приглядись.
Девчонка шагнула в сторону, нашла островок чистого снега, наполнила им ладони, протерла лицо, удивленно покачала головой:
— И в самом деле. Город пропитан магией. Уже произошедшим колдовством. Развеявшимся колдовством. Я не могла этого разглядеть, пока пустотники сидели на его стенах. Эту свору просто пустили на пиршество. Ты посмотри, как они все жирны! Видел, как они летели? Некоторые, которых я сбивала стрелами, с трудом поднимались на уровень башни. Это не летучие собаки, это свиньи, обожравшиеся человечины! Будь они половчее, мы бы так легко не отделались.
— Справились бы, — не согласился Кай. — Но в чистом поле нам бы не помогло даже ружье. Однако надо будет посмотреть, что за магия сделала город беззащитным. Да и запас стрел нужно будет пополнить.
Гиенские лошадки восприняли побоище вокруг их укрытия стойко. Только потрясли копытами на чистом снегу, пока не очистили их от крови, да неодобрительно косились на вымазанных в той же крови седоков.
— А если ворота города закрыты? — вдруг вспомнила Каттими. — Как мы попадем внутрь?
— Увидим, — отмахнулся Кай. — Если что, придется забраться на стену и попытаться открыть ворота изнутри. Веревка у нас есть. Меня сейчас больше беспокоит другое. Запах…
Запах и вправду становился все ужаснее с каждым шагом. Город пропах мертвечиной. Редкие порывы ветра позволяли вдохнуть свежести зимней Хапы, но потом снова и нос, и рот, и горло — все забивалось удушливо-сладковатой вонью.
— Страшно подумать, что тут будет весной, — прошептала Каттими.
— Ничего, — сказал Кай. — Ворота открыты. Зверье и птицы не оставят к весне на костях ни клока плоти.
Створки ворот и в самом деле были открыты. Нешироко, но всадник проезжал без труда. Кай подал коня вперед, и тот уверенно пропахал брюхом снежный занос высотой в рост человека. Почти так же были занесены и улицы города. Внутри стен запах чувствовался меньше. Верно, ветер сносил его со стен, где не позволял снегу укрыть порченую плоть.
— Могло быть и хуже, — заметила за спиной охотника Каттими. — Сам город цел. Закончится Пагуба, в него вернутся люди. Смельчаки вроде Таркаши. Очистят дома, починят крыши, уберут тлен и станут жить, как и раньше. А их внуки уже и вовсе не будут вспоминать о Пагубе.
— Если она закончится, — заметил Кай. — Знаешь, когда гибнет столько людей, я уже не могу сравнивать, что хуже, а что лучше.
Его конь то и дело спотыкался, и охотник понимал, обо что спотыкается конь.
Заснеженный город казался покинутым жителями. Все, что могло навести на мысли о беде, накатившей на город клана Паттар — клана Крыла, — это окна. Еще с начала Пагубы окна на первых этажах своих домов намешцы заложили камнем, защитили прочными решетками. Там они — решетки и камень — и остались. Зато все окна на вторых и более высоких этажах были выбиты, разорены. Насколько мог заключить Кай снизу, на некоторых домах пострадала и кровля.