Татарин встал.
– Хорошо сказал. А теперь ешьте, не буду мешать.
Когда на лестнице затихли шаги Вахида, спокойный латыш отвесил Сашке подзатыльник.
– Ингвар, ты чего?
– Следи за язиком. Много болтаешь.
– Зато ты вообще ничего не сказал.
– И не надо было.
– Да что вы с этим татарином носитесь?
– Юс, ты не понял? – прищурилась Дэйзи. – У Вахида сын работает в полиции. Это шанс быть в курсе дела. Отец и сын могут обговорить это преступление, да наверняка обговорят! Вот и пусть Вахид передаст ему мнение байкеров, а не одного мелкого подростка с комплексами.
– Чего? Ну ты вообще…
– Хватит. – Я хлопнул ладонью по столу. – И еще нам завтра в управление МВД. Можешь подумать об этом на досуге.
Ночью я долго ворочался, проваливался в полудрему и тут же выныривал обратно, спасаясь от навязчивых ярких кошмаров. Во сне злополучный поворот проходил наш конверт. В очередной раз пригрезилась автоматная очередь, и я почувствовал, как к телу медленно летит свинец. Невыносимо. Вскочил с дивана, схватил пачку сигарет и вывалился во двор.
Странное время. Ночь еще не закончилась, но под звездным небом разлито ощущение рассвета. Нет, восток не начал светлеть и птицы еще не запели. Пожалуй, чуть-чуть изменился цвет неба, в нем появился едва уловимый оттенок фиолетового, но даже этой малости хватало, чтобы понять – солнце уже близко.
Я закурил и уселся на диван-качалку. Скрипнула дверь. Кому еще не спится?
– Куришь? Дай сигарету.
Дэйзи устроилась рядом, затянулась.
– Будешь завтра предлагать услуги байкеров?
– Уверен, в Акмесджите об этом давно договорились. Надо утром связаться с офисом, проверить. Да и вообще узнать, как там обстановка. Вечером глухо было.
– Смогут ли наши продавить смертную казнь для террористов?
– Все зависит от того, кто стоит за нападением, – сказал я, правой рукой обнимая Дэйзи. Она положила голову мне на плечо. – Если это граждане Крыма – то, вероятно, да. Если все же прав Каримыч, то всякие экстрадиции и прочая туфта займет время.
– Хорошо бы поучаствовать в охоте на уродов. Чтоб с гарантией.
Постепенно расчирикались птицы. Под их голоса уже не хотелось обсуждать смерть и насилие. Так в обнимку мы и заснули. Видимо, мое подсознание не желало будить девушку, поэтому кошмары меня больше не посещали.
Утренняя сводка из Акмесджита не принесла новостей. Президент центрального байк-клуба всю ночь просидел на совещании у силовиков, но решения вопроса так и не дождался. Официальных версий не выдвинули, пассажиров объявили «пропавшими без вести».
Юстиниан дулся и не разговаривал. Это пусть, главное, чтобы он в полиции не вспыхнул и не стал громоздить версии.
Допрос или, как его назвал местный полковник, интервью, продлился несколько часов. Мне даже показалось, что наша четверка и является главными подозреваемыми в нападении. Благо хоть водителя и пассажиров опросили вчера, такое алиби сложно оспорить. Наконец, полковник сменил гнев на милость.
Секретарша вернула чип «Кырым Транспорт», объяснив, что сегодняшнее отсутствие на трассе отрабатывать не придется.
В коридоре столкнулись с майором Садри.
– А, Змей. Как прошло интервью?
– Терпимо. Скажите, майор, появились ли новости? Уж очень хочется поквитаться с негодяями.
Мустафа оценивающе взглянул на меня. Явно разговаривал с отцом и в курсе вчерашней беседы.
– Вероятно, пассажиров пересадили в другой транспорт и увезли. Это самый очевидный вывод. Сейчас ищем, куда их отправили. Пожалуй, все, что могу сообщить.
– Понимаю. Майор, – теперь пришла моя очередь смотреть в глаза, – знайте, вы можете рассчитывать на наше оружие.
Садри кивнул и ушел. Ингвар задумчиво почесал нос:
– Недоговарифает.
– Конечно.
Ноуты мигали индикаторами – новое сообщение по байкерской сети. Красный маркер – редко такой попадается.
Я прочитал. Перечитал еще раз.
Как правило, байкер открывает стрельбу первым только в случае абсолютно очевидной опасности. В сообщении от акмесджитского офиса содержалось разрешение на стрельбу по любой цели. Под ответственность стреляющего, конечно. Не только имидж Крыма поставлен под угрозу, способность байкеров защищать конвои тоже пошатнулась. Вот и дано разрешение на крайние меры.
– Дела…
– Теперь повеселимся. Лишь бы без жертв обошлось. А то подстрелишь какого-нибудь растяпу… – Юс хмурился. – Провоцировать будут, на обочине обязательно какая-нибудь сволочь обнаружится.
– Ничего не попишешь. Смотреть придется больше чем в оба.
До вечера других сообщений не появилось. Люди на пляже и набережной выглядели встревоженными, держались группами и подозрительно смотрели по сторонам.
Когда на следующий день мы прибыли на автостанцию, я не сразу понял, что происходит. Домик окружили люди с чемоданами, недовольство читалось на лицах и в жестах. Снял шлем, сразу расслышал крики:
– Мы хотим уехать!
– Дайте больше автобусов!
– Вы что, не понимаете?!
– У меня двое детей!
Байкерскую стоянку охраняли парни в форме. Они молча оглядели нашу команду и пропустили за ограду. Там сидели несколько райдов.
– Привет. Что тут происходит?
– Эти, – кивок в сторону, – с ума посходили. Телевизора наслушались, мозги из попкорна. Вчера так промывали, ек их дери. Теперь истерички хотят на «Большую землю». Автобусы штурмуют. «Титаник»! – байкер сплюнул и добавил еще пару слов.
– Паникеры, – злобно процедил другой, потирая щеку. – На людей бросаются. Вам сейчас ехать? Ну, удачи.
– Спасибо. На трассе как?
– Вроде чисто.
Я подошел к терминалу, провел картой по прорези.
– Эльмира здесь.
– Змей на связи.
– Змей, здравствуйте. – Из голоса диспетчера испарилась обычная жизнерадостность. – Следующий рейс через двадцать минут, автобус двадцать один пятнадцать, через Коктебель. Помогите водителю с посадкой. Он объяснит. Канал для связи одиннадцать.
Она отключилась. Ожил громкоговоритель:
– Начинается посадка на рейс в двенадцать двадцать пять до Акмесджита. Автобус двадцать один пятнадцать. Просим пассажиров с билетами пройти на посадку.
Эльмира выделила голосом слова «с билетами». Сразу стало ясно, на какую помощь рассчитывают транспортники. И покурить не успею. Эх, ладно.
– Идем. Шлемы сразу наденьте.