Эта картина на мгновение смирила гнев Аксиманда. Что это было? Знак? Знамение?
Вокс завибрировал. На дисплее визора появился значок канала Граеля Ноктюа.
— Забудьте про болтеры, — сказал Ноктюа. — Клинки.
— Вот как?
— Подойдите вплотную, и у этих глупцов не останется шансов, — ответил сержант.
Аксиманд улыбнулся.
— В клинки! — выкрикнул он, закрепил болтер на поясе и выхватил из ножен меч, обоюдоострый, силовой, из хтонийской вороненой стали, с гравировкой вдоль желобка. Он называл его Скорбящий. На его левой руке уже висел боевой щит.
Аксиманд не стал дожидаться исполнения своего приказа. Он выскочил из укрытия, и в его щиток шлема и поножи сразу ударили лазерные разряды. Пригнувшись и выставив перед собой меч, он в два огромных прыжка очутился на колоннаде. Впереди заметил первых Срочников, спрятавшихся за свои щиты, притаившихся среди огромных колонн и ведущих по нему огонь. Он видел их лица — бледные и изумленные.
Трансчеловеческий ужас. Аксиманд слышал о нем от итераторов. Офицеры регулярной Армии тоже рассказывали о нем. Достаточно было одного вида Адептус Астартес: в доспехах выше и больше любого человека, подобных полубогам. Их единственное предназначение было очевидным. Адептус Астартес были созданы, чтобы сражаться и убивать все то, что не погибло сразу. Если видишь его, знай: быть беде. Одним своим появлением они вселяют страх.
Но увидеть воина-Астартес в движении — вот это да! Ни одно человеческое существо не способно быть настолько стремительным, гибким, мощным, в особенности будучи под два метра ростом и неся на себе столько брони, что не поднять и четырем обычным мужчинам. Видеть Астартес — одно, а наблюдать его в движении — совсем другое. Психологи назвали это трансчеловеческим ужасом. Он заставлял человека застыть, пригвождал его к земле, выключал разум и вынуждал терять контроль над своими естественными отправлениями. Нечто громадное и воинственное, как атакующая змея, остановилось на миг, и тогда ты понимаешь, что боги действительно живут среди людей и что существуют сила и скорость, неподвластные смертным. Что ты вот-вот умрешь, а если повезет, успеешь еще и обмочить штаны.
Аксиманд видел ошеломленные лица двелльцев, которых собирался потрошить и рубить на части. Он слышал, что за ним мчатся воины Пятой роты, и испытывал счастье оттого, что он — Сын Хоруса.
Ноктюа был прав. С пушками и болтерами они зря теряли время и силы. Щиты вполне могли сократить до минимума потери от огнестрельного оружия, выдержать удар клинка, штыка, древкового оружия, сабли, даже силового меча. Но против силового меча в руке трансчеловека они были бессильны.
Щиты раскололись, затрещали и развалились, зазвенев, словно бьющееся стекло. После каждого удара в воздух на микросекунды взлетали острые осколки сегментов щитов, прежде чем испариться, а вслед за ними и куски плоти: сначала энергетический панцирь, а потом его содержимое. Кровь из зияющих ран под давлением била струями, заливая Аксиманда и огромные колонны вокруг. После каждого удара меча в небо устремлялся кровавый фонтан, словно лопался мешок с кровью, расплескивая вокруг свое содержимое.
Какими бы опытными солдатами ни были Тийунатские Срочники, они позабыли весь свой опыт в тот миг, когда лучшие воины Империума вспомнили, что вполне могут сражаться по старинке: клинок к клинку, твердость руки и фехтовальное мастерство ближнего боя.
Меньше чем через пять минут после вдохновляющего броска Аксиманда Пятая ворвалась во Двор.
Аксиманд находился в самой гуще боя вместе с еще тремя сынами — Зенонием из «Горя», Гером Гераддоном и Миром Аминдазой из штурмового отделения Титона. Они вбежали на величественную колоннаду через ворота, именуемые Аркой Ответов. Двелльские Срочники затаились в тени огромной Арки, готовые защищать обращенный к солнцу вход в восточный Мавзолейный Зал.
Воздух был исчерчен следами лазерных выстрелов, словно горизонтальными струями неонового дождя. В тени громадной Арки энергетические разряды и трассирующие снаряды сияли особенно ярко. Пригнувшись и вскинув щиты, Сыны вломились в линию обороны противника, прорвавшись сквозь кинжальный огонь, и смели Срочников одним ударом, словно нестройную толпу бунтовщиков. Двелльцы побежали, их щиты продолжали светиться, и они перекатывались и подпрыгивали внутри своих жестких световых панцирей. Давка, ощущение бегущей толпы, тысяч людей, спрессованных в единую массу. Тела под ногами. Хватающие руки. Оружие, стреляющее в упор.
Сыны вклинились еще глубже. Щиты были их плугами и таранами, мечи — косами и пиками. Срочники падали, выплескиваясь из-под своих распадающихся, шипящих щитов потоками крови и клочьями мяса. Клинки пронзали все новых людей и подбрасывали их в воздух; тела кувыркались в воздухе и падали на головы их собратьям. Мертвецы продолжали стоять — им не позволяла упасть спрессованная толпа. По зеркальным тротуарам текли реки крови. Огромная кровавая лужа, вытекавшая из-под ног дерущихся, расползалась по полированной стали, ширилась, становилась все глубже; темно-красная на солнце, алая в тени, она растекалась у подножия колонн, и их цоколи становились островами в кровавом море.
Вопли Срочников либо заглушали их щиты-коконы, либо системы связи легионеров трансформировали их в металлические невнятные звуки. В основном Аксиманд слышал лишь звуки ударов, которыми он кромсал, пронзал и рубил врагов. Скорбящий сделался красным по самую рукоять. Кровь дымилась, запекаясь на его активированном силовом клинке. Кровь обагрила правую руку капитана по локоть и струйками стекала с края наруча. Измятая верхняя кромка его щита была забрызгана кровью и мозгом.
И он снова слышал дыхание.
Мимо него промчался Зеноний, вскинув щит, разрубая торсы размашистыми горизонтальными ударами; рассекая тела надвое и разбивая щиты. Это был механический труд по уничтожению, более похожий на жатву, чем на бой. Он расчищал себе дорогу к Мавзолейным Залам. Словно работник в поле, обкашивал свой ряд справа налево, рубя сплеча.
Для Аминдазы, сражавшегося слева от Аксиманда, все скорее походило на спорт. Его клинок был короче, и он забавлялся с подворачивавшимися под руку Срочниками, пытаясь втянуть их в поединок и проверить, на что они способны. Он искал, с кем бы скрестить клинки. Никто не соглашался принять его вызов. Все были слишком заняты, пытаясь убраться с его дороги и уйти от его безжалостных ударов. Аминдаза предпочитал рубящие удары сверху вниз — мощные и сокрушительные удары сплеча, от которых разрубленные надвое враги валились ему под ноги. Аксиманд слышал, как он кричит врагам, призывая их сразиться. Он презирал и оскорблял их за попытки бежать и убивал людей без разбора, смотрели они ему в лицо или показывали спину.
Что до Аксиманда, то он, как и Гераддон, предпочитал классический способ массового убийства: щит на уровне глаз и используется как таран; меч острием вперед на уровне груди, пронзает и колет, словно поршень вылетая из-под кромки щита. Этот способ был безжалостен. Все равно что увесистым ядром запустить в ряды оловянных солдатиков и смотреть, как оно их сбивает и расшвыривает.