Я был там, когда могущественные богомашины Легио Аргентум, которым также не позволили пройти сквозь врата, были вынуждены пробиваться сквозь кислотные бури Малого Дамантина. Словно ослепшие измученные чудовища, они брели, спотыкаясь, сквозь шквалы и циклоны; их бронированные панцири покрывались ржавчиной, гигантские движительные системы разъедала кислота. Печально знаменитый «Омниа Виктрум», разрушитель сотни миров, был одной из трех освежеванных боевых машин, сумевших доковылять до карстовой воронки — достаточно огромной, чтобы вместить их гигантские тела. И там визжащие орды, составлявшие экипаж богомашин, столкнулись с непостижимым лабиринтом исполинских пещерных систем планеты и с пониманием того, что могут навеки затеряться в его темных глубинах.
Я был там, когда Кузнец Войны Дантиох приказал запустить гигантские земляные насосы, и озеро с жидким прометием вышло из берегов, растекшись по полу нашего огромного дома-пещеры, словно ядовитый черный ихор. Я видел, как юнтарианцы из Четвертой Надир-Мару с таким множеством осадных орудий, что человеку и не сосчитать, утонули в смертоносных маслянистых волнах. Я рычал от разочарования, когда колонны моих вероломных братьев по отмелям двинулись к насосам, чтобы испортить огромную технику. Я рычал от радости, когда мой Кузнец Войны приказал поджечь лоснящуюся поверхность прометия. Пламя было столь сильным, что не только изжарило Железных Воинов в их собственных доспехах, но и принесло в пещеру свет, которого ее глубины не знали никогда.
Я был на зубчатых стенах Шаденхольда, когда наши орудия и артиллерийские установки превратили резервных «Грозовых птиц» Кузнеца Войны Крендла в огненные шары из обломков. Я видел, как небольшие армии высаживались на наших донжонах и башнях и дождем сыпались вниз, навстречу смерти с перевернутых сооружений. Я сражался рядом с Сынами Дантиоха — генетически выведенными великанами чудовищных размеров. Они одну за другой вырывали руки и ноги юнтарианцам из Четвертой Надир-Мару в огневых мешках и внутренних дворах крепости. Я шагал вместе с Ангелойскими адамантифрактами полковника Круйшанка, когда их отработанный на тренировках лазерный огонь озарял бастионы и разрезал вероломных противников на дымящиеся куски. Я смотрел вниз на крепость, охваченную резней, где нельзя было пройти из-за трупов и невозможно дышать из-за брызг крови, висящих в воздухе, как смертоносный туман.
Под конец я сражался в узких коридорах и наводящих ужас сооружениях, возведенных Кузнецом Войны. Забирал жизни в неимоверных количествах, лицом к лицу с моими братьями — Железными Воинами. Убивал во имя Императора и не уступал братьям в холодной решимости. Убивал так же хладнокровно и с тем же огнем в груди, как и мой противник. Мерил свою силу кровью предателей, которые могли бы измерить свою силу моей кровью. Я был там. В Шаденхольде. На Малом Дамантине. Там, где немногие стояли против многих и среди кошмара братоубийственного сражения мои братья истекали кровью, а Ересь обретала свои очертания.
Шаденхольд содрогнулся.
С низких потолков посыпалась пыль, на полу донжона заплясали песчинки. Подземный блокгауз огрызнулся орудийным огнем. Грохот выстрелов бил по ушам, дрожащее марево, поднимавшееся над раскаленными стволами, застило глаза. Барабас Дантиох был уверен в своей кошмарной крепости. Он сказал Идриссу Крендлу, что Шаденхольд никогда не сдастся. Даже на этой стадии — после трехсот шестидесяти шести древнетерранских дней жесточайшей осады — он мог рассчитывать, что крепость сдержит данное им обещание. Хотя в подземельях рыскали титаны изменников и боевые машины Механикум, стаи «Грозовых птиц» на бреющем полете обстреливали башни цитадели, а вражеские Легионес Астартес штурмовали беспорядочное нагромождение ее стен, он знал, что убийственная логика проекта Шаденхольда и скала, из которой была высечена твердыня, не подведут его. Тактический гений Дантиоха простирался далеко за пределы безжалостной крепостной архитектуры: все Кузнецы Войны, достойные своей каменной соли, как бы ни похвалялись, заранее закладывали в план неизбежность поражения. Жизнь в осаде научила Железных Воинов тому, что противника нельзя недооценивать и что любая крепость падет — раньше или позже. Талант Кузнеца Войны состоял в том, что у него это происходило намного позже. Блокгауз был прекрасным примером данного принципа в действии.
По всей цитадели — на каждом этаже и в каждой казарме — имелось помещение блокгауза. Резервный рубеж обороны для защитников, находящийся внутри самой крепости: запасы пищи, воды и боеприпасов, а также простейшее медицинское оборудование и средства связи. Сами помещения были полностью изолированные, с уникальными планировкой и обустройством. Ни одна возможность поразить врага не была упущена, все секторы обстрела и углы стрельбы идеально выверены. В каждом блокгаузе Кузнец Войны устроил ловушки с зубчатыми стенами, места для засады и огневые мешки, которые в простодушные мирные дни использовались для тренировок воинов Легионес Астартес.
Блокгаузы не только позволяли измученному гарнизону Дантиоха передохнуть и пополнить запасы, они также расстраивали все надежды Кузнеца Крендла на быструю победу после того, как его атакующие силы пробили бреши в могучей наружной линии обороны. Сражения внутри Шаденхольда были не менее кровавыми, чем бои на ее наружных стенах. Крепость пропахла раскаленным металлом и смертью. Каждая изрытая болтерными снарядами стена была забрызгана кровью, все полы завалены грудами тел в доспехах.
Опустившись на заржавевшее колено, Дантиох размышлял над кипой мятых и испачканных кровью чертежей. Схемы Шаденхольда, устилающие пол амбразурной платформы, были сплошь в чернильных пятнах и каракулях; стратегические примечания Дантиоха почти скрывали подробности проекта крепости. Вокруг Кузнеца Войны шаркали бронированные ноги, воздух звенел от непрерывных взрывов. Неподалеку упал один из Ангелойских адамантифрактов с зияющей дыркой в груди; одновременно из другого вместе с кровью вытекала жизнь, пока хирургеон Имперской Армии хлопотал над его оторванной рукой. Края пергамента с планом мокли в растекающейся луже крови, но Кузнец Войны — с пером у решетчатого ротового отверстия маски — был настолько поглощен трехмерной визуализацией двухмерных рисунков, что едва это заметил.
— Прикажите отделению Секундус отойти к укрепленному пункту этажом выше, они вот-вот будут отрезаны, — распорядился Дантиох.
Пока адамантифракты поливали длинный коридор, ведущий к блокгаузу, лазерным огнем из конусообразных стволов своих карабинов, их старший офицер в блокгаузе, лейтенант Кристофори, чья изувеченная рука беспомощно висела на перевязи, исполнял сразу две роли — тактика и связиста при Дантиохе. Работая за маленьким, но мощным вокс-модулем, установленным в амбразурной стене, Кристофори был глазами и ушами Кузнеца Войны в Шаденхольде. Передавая приказ по громоздкой вокс-трубке, лейтенант одновременно фильтровал поток докладов, поступавших по вокс-каналам от отдельных Железных Воинов и со станций связи различных блокгаузов. Опустив трубку, он прижал наушник пальцем и кивнул.
— Сэр, Девять-Тринадцать докладывает, что на ангарной палубе противник получил подкрепление, — доложил лейтенант.
— Легионес Астартес? — уточнил Дантиох. В это верилось с трудом. Если судить по количеству трупов, Крендл уже пригнал сюда добрую половину Великой роты. Шаденхольд просто кишел потомками Пертурабо.