Индикатор показывал, что до пентхауза оставалось еще три этажа, когда Гелаи с Нгонгом вопросительно переглянулись.
— В чем дело? — спросила Вои.
— Мы не чувствуем ни Омайна, ни Лоди, — ответила Гелаи.
Алкад попыталась датавизировать Лоди — безуспешно. Она остановила лифт.
— Там есть кто-нибудь?
— Нет, — ответила Гелаи.
— Точно?
— Да.
Из всех способностей одержимых Алкад больше всего интересовало это внечувственное восприятие. Она только теперь задумалась о механизме одержания. Само это явление означало, что здание квантовой космологии придется перестраивать от фундамента. Покуда ее успехи в теории одержания были близки к нулю.
— Я ему говорила, чтобы он никуда не смотался! — возмущенно бросила Вои.
— Если его нейросеть не отвечает, значит, дело серьезнее, чем если бы он просто забрел куда-то, — заметила Алкад.
Вои недоверчиво нахмурилась.
Алкад снова запустила лифт.
Когда двери кабины отворились в вестибюле пентхауза, первыми наружу выскочили Гелаи и Нгонг. По одежде их стекали струйки статических разрядов, готовых в любой миг сорваться огнем.
— Мать Мария… — прошептал Эриба. Двойные двери в пентхауз были выбиты.
Гелаи знаком велела остальным подождать и осторожно шагнула в гостиную. До Алкад донеслось ее сдавленное всхлипывание.
Тело, которое одерживал Омайн, лежало на диване, покрытое глубокими ожогами. Сквозь разбитое окно в комнату ветер задувал снег.
Нгонг торопливо осмотрел остальные помещения.
— Тела нет, — сообщил он. — Он не здесь.
— Мать Мария, ну что теперь? — воскликнула Алкад. — Гелаи, ты можешь сообразить, кто это сделал?
— Нет. Если не считать очевидного — это были одержимые.
— Они знают о нас, — проговорила Вои. — А теперь, когда Лоди одержан, они знают о нас даже слишком много. Мы должны немедленно скрыться.
— Да, пожалуй, — неохотно согласилась Алкад. — Лучше сразу отправиться в космопорт и попытаться попасть на борт звездолета.
— А они не узнают, что мы так поступим?
— А что нам остается? На этой планете мы помощи не найдем.
Один из разбросанных по столу процессоров вдруг пискнул. Проектор на нем ожил и замерцал.
Алкад глянула прямо на него: в глаза человека в народной казацкой одежде.
— Доктор Мзу, вы меня слышите? — спросил он.
— Да. Кто вы?
— Моя фамилия Баранович, хотя это не имеет значения. Гораздо важнее, что я согласился работать на Организацию мистера Капоне.
— О, черт! — простонал Эриба.
Баранович с улыбкой поднял круглое зеркальце, и Алкад увидала в нем отражение перепуганного Лоди.
— Итак, — промолвил Баранович. — Как вы видите, мы не причинили зла вашему товарищу. Этот датавиз идет через него. Будь он одержан, он не смог бы пользоваться сетью. Верно? Скажи что-нибудь, Лоди.
— Вои? Доктор Мзу? Простите, я не смог… слушайте, их всего семеро, Омайн пытался…
Что-то за его спиной громко зашипело, и изображение задрожало. Лоди моргнул и умолк.
— Смелый мальчик. — Баранович хлопнул Лоди по плечу. — В Организации есть место таким честным людям. Мне было бы грустно видеть в его теле другого.
— Возможно, вам придется, — предупредила Алкад. — Я не могу обменять устройство на жизнь одного человека, даже очень близкого. Чтобы добраться сюда, приходилось идти и на большие жертвы. Я бы предала тех, кто эти жертвы приносил, а этого я не могу себе позволить. Прости меня, Лоди.
— Дражайший мой доктор, — промурлыкал Баранович. — Я не предлагал вам поменять Лоди на Алхимика. Я всего лишь использую его как удобный инструмент, чтобы вести с вами переговоры и, возможно, продемонстрировать наши добрые намерения.
— Я не обязана с вами договариваться.
— Простите, доктор, но боюсь, вам придется это сделать. Вам не выбраться с планеты, если вас только не вывезет Организация. В конце концов вы же не собираетесь брать космопорт штурмом?
— Я не собираюсь обсуждать свои планы с вами.
— Браво, доктор. Стойкость до конца. Уважаю. Но поймите, прошу вас, — обстоятельства, в которых вы находитесь, серьезно переменились с тех пор, как вы начали свою миссию возмездия. Месть омутанцам более не актуальна. Что в ней толку? Еще пара месяцев — и Омута в ее нынешнем виде перестанет существовать. Что бы вы ни собирались сотворить с ней, пришествия одержимых вам не переплюнуть. Так, доктор?
— Так.
— Так что вам следует подумать и о себе, и о том, что станется с вами лично. Организация может предложить вам достойное будущее. Вы знаете, что среди нас остаются неодержанными многие миллионы людей, занимающих важные посты. Вы можете стать одной из них, доктор. Я имею полномочия предложить вам место в Организации.
— В обмен на Алхимика.
Баранович развел руками.
— Таково условие. Мы вывезем вас — и ваших друзей, если хотите, — с планеты, прежде чем на орбите развернется настоящее сражение. Никто другой на это не способен. Или вы остаетесь и подвергаетесь одержанию, чтобы провести остаток вечности в унизительном физическом и духовном рабстве, или отправляетесь с нами, чтобы по возможности плодотворно прожить остаток своей жизни.
— По возможности разрушительно, вы хотели сказать.
— Сомневаюсь, что Алхимика придется применять часто, если слухи о его возможностях не преувеличены. Так?
— Второй демонстрации не потребуется, — помедлив, согласилась Алкад.
— Алкад! — воскликнула Вои. Баранович просиял.
— Превосходно, доктор. Вижу, вы готовы согласиться с очевидным. Ваше будущее — с нами.
— Вам следует знать кое о чем, — предупредила Алкад. — Код активации хранится в моей нейросети. Если меня убьют и мою душу переместят в другое тело, чтобы сделать посговорчивее, я не смогу его вспомнить. Если меня одержат, одержатель не сумеет получить к нему доступ. И, Баранович, копий кода не существует.
— Вы осторожная женщина.
— Если я отправлюсь с вами, мои спутники должны быть доставлены на любую выбранную ими планету.
— Нет! — воскликнула Вои.
— Успокой ее, — приказала Алкад Гелаи, отвернувшись от проектора.
Вои беспомощно дернулась, когда одержимая заломила ей руки за спину. Губы девушки заросли плотной пленкой.
— Таковы мои условия, — сказала Алкад Барановичу. — Большую часть жизни я потратила, преследуя свою цель. Если вы не согласитесь на эти условия, я без колебаний пойду против вашей воли последним доступным мне способом. Силы воли мне хватит — это единственное оставшееся мне оружие. Вы довели меня до этой точки и не сомневайтесь — я сделаю это.