— А вы хваткая женщина, Варвара Трофимовна.
— Можно Варя. Как легко вы танцуете! Боюсь вам на ногу наступить.
— Не бойтесь. Пушинка и вмятины не оставит. А для себя лично вам ничего не надо?
— Для этого надо быть личностью, а я казенный номер. Так уж случилось. Не сердитесь, я на судьбу не жалуюсь. Чему быть, того не миновать.
— Хотите на свободу?
— И не мечтаю. Мне удвоили срок. Во время операции умер шофер Гридасовой. Метастазы весь организм сожрали, спасти его было невозможно, но она настояла на операции. Ее предупреждали. Последовал приказ — виноватыми оказались мы.
— Я сделаю, что могу.
— А вы много можете?
— Еще не знаю. С вашими проблемами мне не приходилось сталкиваться, Варя. На Колыме, куда ни глянь, сплошные проблемы. Давайте выпьем по бокалу шампанского за удачу в новом году.
— Что вы, я с ног свалюсь!
— Я вас поддержу. Идемте.
Он взял ее под руку и повел в соседний зал. Лиза Мазарук следила за генералом, прищурив свои огромные карие глаза и закусив пухлую нижнюю губку. Где-то она допустила ошибку.
Императрица Колымы последовала за ними. Она еще не видела такого оживленного выражения лица у хозяина и никогда не воспринимала его как мужчину. Сейчас, в хорошо сшитом дорогом костюме, с сияющей физиономией, он показался ей интересным, каким-то таинственным и необычным. Но почему он выбрал каторжанку? Что в ней такого? Лиза впилась глазищами в хрупкую женщину, похоже, в ней зарождалось чувство ненависти. Очень опасное чувство для всех, кого оно коснется в этих краях.
Милая беседа с бокалом в руке была прервана появлением офицера. Он подошел к столу, козырнул:
— Товарищ…
Белограй резко поднял руку, и офицер проглотил язык.
— Извините, Варя, я вас оставлю ненадолго.
— Хорошо. — Девушка мило улыбнулась. Он отвел офицера в сторону:
— Ты что себе позволяешь, лейтенант?
— Виноват, товарищ генерал. Фельдъегерь прибыл из Москвы с пакетом. Ждет в кабинете директора на третьем этаже.
— Как всегда вовремя. Найди полковника Челданова — и ко мне.
— Слушаюсь.
Белограй оглянулся. Хорошенькую Варю уже окружили мужчины. Вывел, что называется, из тени, теперь отбоя не будет. Он направился к мраморной лестнице.
На третьем этаже стояла тишина, горел только дежурный свет. Генерал прошел в конец коридора и открыл высокую дверь, обитую кожей.
Ожидающий его майор встал с дивана и отдал честь.
— Пакет от генерал-полковника госбезопасности Абакумова лично в руки генерал-майору Белограю.
— Почему мне, майор? Начальник Дальстроя — Иван Григорьевич Петренко.
— Петренко приказано перевезти из Хабаровского госпиталя в Москву и поместить в госпиталь имени Бурденко. По его приказу функции начальника Дальстроя возлагаются на вас до особого распоряжения правительства.
— Ночь сюрпризов. Одним словом, новогодняя ночь. Ответа не требуется?
— Никак нет.
— Давай конверт и можешь быть свободен. Не возражаю, если ты выпьешь на посошок перед отлетом в Москву. Новый год все же.
— С большим удовольствием, товарищ генерал. Белограй расписался в получении пакета.
— Долго из Москвы летел?
— Сорок пять летных часов.
— Чистого времени без посадок, на Ли-2. Так я понял?
— Так точно.
— Где дозаправлялись?
— Казань, Свердловск, Красноярск, Иркутск, Якутск.
— Маршрут не меняется с 36-го, когда открылась первая линия.
Генерал задумался. Идет время… Авиаподразделение преобразовали, теперь авиагруппа. Полосы расширили, удлинили. Создали свою ремонтную базу. Аэродром стал не хуже хабаровского. Правда, идею американцы дали. В 42-м была организована особая трасса, американцы перегоняли нам свои самолеты для фронта. Аляска — Чукотка — Колыма — Сибирь — фронт. В Гижиге и Магадане основали спецподразделения по осмотру и дозаправке. Наши специалисты высоко ценятся, любой самолет починить могут.
— Ли-2 останется на внутренних линиях, а к вам будут летать Ту-4, транспортный вариант. Ему одной дозаправки хватит, — прервал его размышления фельдъегерь.
— Слыхал, майор, слыхал. Отличная машина. Ждем не дождемся. Гигант! Сам-то видел?
— Уже летал в Ташкент.
— Быстрая машина?
— Ракета.
— Ладно, майор. Выпей за здоровье товарища Сталина. Сегодня можно. Иди в общий зал. Груз скинул, можешь расслабиться.
Фельдъегерь отдал честь и вышел из кабинета. Белограй рухнул в директорское кресло. Так! Теперь он полноправный козел отпущения. С него теперь за все спросят, на дядю не сошлешься. Рано или поздно, но это должно было случиться. И с самолетом он не ошибся. Чутье его не подводит. Вот что значит быть в курсе событий. Информация — главное его оружие против московских интриг.
Он косо посмотрел на конверт с пятью сургучными печатями, лежащий на столе, и прикинул, сколько тонн золота весит эта бумага. Не меньше восьми. Кремлевские мечтатели не способны жить без колымской кормушки. Безголовые утописты, жрущие корм с корявой ладони параноика, сытые и самодовольные псы, шуты, отплясывающие под гармошку на радость изувера и садиста. Чтоб вам всем ни дна ни покрышки, поганые недоноски!
В дверь постучали, и на пороге появился Харитон Челданов. Белограй вспомнил, как меньше года назад он точно так же вошел в этот кабинет, застав генерала Петренко в полусознательном состоянии с предсмертным испугом на лице и глазами, молящими о помощи. Не дождетесь! Его таким никто не увидит. Первую пулю пустит в лоб своему медведю, вторую — в свой.
Челданов увидел на столе конверт и все понял. Без длинной шинели, в штатском костюмчике и с рыжей бородкой он походил на глупого щуплого эсера, какими их принято изображать в кино. Пенсне не хватало. Чучело гороховое. А жена — жар-птица. Не жизнь, а страшная сказка с плохим концом.
— Читай приговор, полковник.
Белограй встал и подошел к книжному шкафу. За собранием сочинений Ленина стоял графин с водкой и стаканы. Чего бы он стоил, не зная заначек своих подданных.
Разлив водку, генерал вернулся к столу и поставил второй стакан перед Челдановым.
— Выпьем для храбрости.
Выпили. Полковник распечатал конверт и достал послание.
После сухих поздравлений с Новым годом и успехами в социалистическом строительстве началась деловая часть. Помимо планового задания в пятьдесят тонн золота, новые требования: три тонны к 15 мая, три тонны к 15 августа, три тонны к 15 ноября. И, как насмешка, в конце приписка: «Успехов, товарищи!»