— Давай хоть чуть-чуть отдохнем! — возмутился Макс.
— Отдыхай, — коротко сказал Егор. — Управлюсь и сам.
Он действительно управился в одиночку: нашел и разбил около десятка старых стеклянных бутылок, перетащил на землю выпавшие из разбитых окон большие куски стекла.
Закончив раскладывать осколки, Егор был неприятно удивлен многочисленными мелкими порезами, сплошь покрывшими обе ладони. Сам виноват: перчаток у него не было, а замотать руки какой-нибудь тряпкой — не догадался. Порезы ныли и кровоточили. Вымыв руки, Егор сжал ладони в кулаки, надеясь остановить кровь.
С крыши здания поспешно спустился Макс.
— Изрезался? — озабоченно спросил он. — Ну ты даешь, самый умный! И чем теперь обрабатывать?
— Не стони, — буркнул Егор. — Солнце еще высоко. Бери копья, пошли бинты искать. Аптек здесь перед катастрофой навалом было. Да, бутылку вымой и воды с собой набери.
Макс послушно слазил на крышу и вернулся с бутылкой. Когда, забравшись на остатки пирса, он начал полоскать тару от каши, прямо у него под руками в воде замелькали быстрые тени. Крупинки каши кружились в маленьких водоворотах, оставляемых стремительными рыбами, и не успевали опуститься на дно.
— Слушай, рыбы пруд пруди! — с восторгом сказал Макс. — Нам бы удочки добыть!
— Добудем, — сказал Егор. — Пошли.
Обогнув одноэтажное здание, они обнаружили целую гору деревянной и пластиковой щепы, собранную волнами возле густых кустов. Чуть поодаль виднелись наполовину засыпанные песком и землей металлические обломки.
— Вот и все, что осталось от яхт-клуба, — с грустью сказал Егор. — Хотел как-нибудь попроситься поплавать. Да все откладывал…
— А я хотел на гидроплане погонять, — в тон приятелю сказал Макс. — Особенно, когда международные регаты проходили. Тоже все думал, что еще успею… Ленивый идиот.
Они брели по пустой, заросшей бурьяном улице и говорили о гидропланах, яхтах и автомобилях. О делах, что были важными «буквально вчера». О планах на будущее, которые «совсем недавно» были построены… Словно не ржавели там и тут груды железа с телами внутри. Словно не пламенело над головами ненормальное небо. Словно всего час назад их не грабили отчаявшиеся вооруженные люди…
Площадь Субботников встретила одуряющим ароматом цветов. Вместо уже привычной зелени и разнокалиберного бурьяна, пространство перед Дворцом культуры, построенным еще во времена СССР для рабочих Верх-Исетского завода, казалось забрызганным краской всех цветов радуги. Только в этот момент Егор осознал, что раньше не видел на вымерших улицах ни одного, даже самого простенького, цветка.
Красные, желтые, белые, синие и невероятно яркие оранжевые цветы были повсюду. По странному капризу природы, среди нежных бутонов не было видно ни единого репейника, куста или молодого деревца. Словно, понимая свою исключительность, цветы не пускали в свои ряды ничего, что не могло бы сравниться с ними в изысканной красоте. И даже сквозь старый, покрытый крупными трещинами асфальт к небу тоже тянулись только цветы.
Дворец культуры выглядел на удивление светлым и чистым, несмотря на обилие вьюнка, оплетающего до середины каждую из многочисленных колонн. Резким контрастом слева темнела крыша Успенской церкви, густо облепленная черными птицами. Справа, наводя уныние серым и потому особенно жалким видом, обиженно пялился огромными проемами разбитых окон Дворец спорта ВИЗа.
Перед проходной Верх-Исетского завода, оставшейся позади, густо разрослись низкие и колючие кусты. Старые заводские корпуса, казалось, совсем не изменились. На трамвайном кольце стояли друг за другом гуськом два двухвагонных трамвая. Сквозь грязные окна виднелись человеческие силуэты. На крышах трамваев росла мелкая ярко-зеленая трава. Впереди над скоплением пятиэтажек замерли в абсолютной неподвижности гигантские тополя, крона каждого из которых могла бы накрыть по волейбольной площадке.
— Вот так и начинают верить во всякую мистику, — сказал Макс, останавливаясь и озираясь по сторонам. — Никогда ничего подобного не видел.
— Плохо, что мы совсем про зверье забыли, — озабоченно сказал Егор. — Если что, то и бежать будет некуда. Дворец спорта, конечно, рядом, но до него еще добежать надо, а потом найти, где можно укрыться.
— Давай поближе к домам. И аптека тут где-то была.
Егор осторожно разжал кулаки, разглядывая сочащуюся из порезов кровь.
— Не засыхает, зараза.
Они медленно прошли мимо ларька, торговавшего когда-то газетами и всякой мелочевкой. На удивление, в ларьке стекла оказались целы, и весь бесчисленный ассортимент за большими стеклами лежал как на ладони. Газеты и журналы пожухли и выцвели, в паре мест виднелись осколки каких-то стеклянных игрушек, но в целом Егор впервые видел столь мало пострадавшую торговую точку. Сквозь мутное стекло виднелась продавщица, безжизненно лежащая грудью на столе.
— Прикинь, проснется и первым делом обалдеет, что у нее с товаром случилось, — сказал Макс, проследив за взглядом Егора.
— Сомневаюсь, — сказал Егор. — У нее обзор хороший. И возраст вроде бы пенсионный. Значит, глупости делать не будет. Но некоторые из тех, кто заснул на рабочих местах, действительно могут по инерции начать работать. А время будет уже против них. И вряд ли им кто-то поможет…
— Мои системы обнаружения регистрируют появление Бэтмена — проговорил Макс, забавно пуча глаза. — Алярм, алярм!
Ему надоело таскать бутылку с водой в руках и он, открыв крышку, слил немного жидкости на землю, заметно сплющив пластиковую емкость, после чего сунул ее во внутренний карман.
— Не туда твои системы нацелены, — буркнул Егор. — Не везет нам сегодня.
Вокруг трамваев бегало несколько собак светло-рыжего окраса. Людей они пока не замечали, но до них было не больше сотни метров.
— Медленно отходим туда, — качнул Егор головой в сторону жилых пятиэтажек.
— Если не успеем, — сказал Макс, не отрывая взгляда от собак, — можно попробовать в газетный ларек забраться. А там отобьемся.
Внезапно небо над головой стало стремительно темнеть, словно началось солнечное затмение. Егор в испуге поднял голову. Большой красный диск солнца по-прежнему висел почти в зените, но… всё пространство вокруг быстро затягивало странной темной мутью.
— Что еще за фигня? — взволновался Макс.
Собаки дружно уселись на землю и задрали головы к темнеющему небу. Несколько птиц спикировали на крышу церкви.
— Я не знаю, — нервно сказал Егор, хватаясь за свое копье и не обращая внимания на боль в порезанных ладонях, — но зверью, похоже, это явление знакомо. Бегом к дому!
И они бросились бежать, старясь успеть спрятаться до того, как произойдет что-то совершенно непонятное и от этого — особенно пугающее. Сумерки сгущались как бывает в кинотеатре в начале сеанса, но уж никак не на улице в разгар пусть и странного, но все-таки дня. Практически неразличимыми стали заводские корпуса, церковь с птицами, Дворец спорта…