— Ну, раз до сих пор живы… Хотя, возможен один вариант, при котором все будет… м-м… очень плохо…
— Что за вариант?
— Если ослабление силы трения и гравитационное возмущение произойдут одновременно в одном и том же месте. Боюсь, для города это может оказаться покруче ковровой бомбардировки.
В глубокой задумчивости Егерь поднялся из подвала и вышел во двор. Все, что сказал ему Николай Владимирович, он примерно понимал и сам. Но причина происходящего по-прежнему была неясна, хотя определенная логическая цепочка начала выстраиваться достаточно отчетливо.
Док загородил ему дорогу и терпеливо ждал, пока Егерь додумает свои мысли. Можно было и не спрашивать, что понадобилось врачу: уже который день подряд Виктор напоминал ему про обещание выделить несколько бригад на вынос уцелевшего имущества из больницы. Понимая, что тогда придется решать что-то и со спящими больными, Егерь от этого шага всячески увиливал, но прекрасно понимал, что так бесконечно продолжаться не может. Тем более, что Док ставил один ультиматум за другим.
— Я все помню, — быстро сказал он, дружески хлопая Дока по плечу. — Вот только дозагородим, и будет тебе бригада носильщиков.
— Всегда у тебя много дел, а мне, между прочим, для изучения биологических проявлений этого нашего анабиоза нужны инструменты, материалы, хотя бы простейшие приспособления, — обиженно пробубнил Док, но в этот раз не стал привязываться и таскаться следом.
Егерь облегченно вздохнул, прошмыгнул в свой кабинет и принялся дописывать список заданий поисковым группам на следующие три дня.
— Егерь? — Оксана приоткрыла дверь, но не заглядывала. Ждала, пока он отзовется.
— Заходи, — разрешил Егерь, отрывая взгляд от записей.
Община росла, с каждым днем создавая все больше самых разных проблем и задач. Всего неделю назад Егерь мог запросто позволить себе выдвинуться на разведку с рейдерской группой, а теперь решение всевозможных хозяйственных вопросов отнимало практически все свободное время.
— Отец Тихон и Обрез вернулись, — сообщила Оксана, показываясь в дверном проеме.
— Отлично! — оживился Егерь. — Давай обоих сюда. И ужин организуй нам, пожалуйста.
— Они не одни, — сказала Оксана. — С ними пришел человек из той общины и сказал, что хочет с тобой говорить.
— Вот как, — удивился Егерь. — Ну давай, на всех тогда накрывай.
Отец Тихон и Обрез выглядели торжественно, словно собирались открывать праздничное мероприятие. Пришедший с ними мужичок — все тот же старый знакомец — напротив, смотрел печально и решительно. Он наконец соизволил представиться Романычем и сразу перешел к делу:
— Ты на меня, Егерь, зла не держи, что хотели давеча твой дом к рукам прибрать. Не знали, что тут уже целое племя живет. Думали тех двоих проучить, что раньше тут баловали.
— Дело старое, — согласился Егерь. — Я уж и забыл про это, если больше не полезете.
— Не полезем, — заверил его Романыч. — Без нас найдется кому полезть.
Выяснилось, что до общины Романыча пару дней тому назад добрались вооруженные люди из пресловутого города Уралобурга. Они ненавязчиво предложили охрану за регулярный налог, который следовало платить раз в три дня оружием, патронами и едой.
— Уралобург? — на всякий случай уточнил Егерь. — Как они здесь оказались? Там же стена желтая светится поперек проспекта. Раньше пройти сквозь нее у них не получалось.
— Во-во, они то же самое говорили, — мрачно глядя в стол, подтвердил Романыч. — Была стена непроходимая, а потом в ней вроде как пятно темное выросло. И вот через это пятно можно теперь ходить туда-сюда, насквозь. Вот, стало быть, и пришли. И сказали, что скоро снова придут…
— Погоди-ка, — перебил его Егерь, внезапно кое-что понимая. — Они наткнулись на твоих людей, изложили это все, а потом убили одного из них?
— Федор немудрено послал их куда подальше, — горестно кивнул Романыч. — А они его ножом в печень. Остальных избили и пообещали вернуться большим отрядом, чтобы всю общину вырезать, если добровольно не согласимся. Девчонку одну нашу с собой утащили. Вроде как в наказание.
Егерь помолчал, переваривая услышанное. Потом проговорил:
— За информацию спасибо. Тем более, что знаем мы эту шушеру. Но что ты хочешь?
— Прими нас в свою общину, — просто сказал Романыч. — Самим не отбиться, а жить у кого-то в рабстве… оно как-то не хочется.
— А у нас, значит, не в рабстве будет? — уточнил Егерь. — Твои люди готовы к тому, что мужчины и женщины здесь живут раздельно? К тому, что не будет личных накоплений? Мы работаем во имя общего блага и решаем общие задачи, а священные права уникальной личности соблюдаются иногда в последнюю очередь. Многим это не нравится.
— Про то, как у вас заведено — я от твоих товарищей узнал, — ответил Романыч. — И теперь жалею, что давно не предложил союз. Ты пойми, тебе все равно не отсидеться. К тебе следующему придут. Хоть устроено у тебя получше, но все равно маловато силы. А вместе у нас шансы есть.
— Мне надо подумать, — нахмурился Егерь. — Сколько у тебя людей?
— Тридцать семь, вместе со мной. Позавчера тридцать девять было.
— Ты понимаешь, что вам придется переселиться сюда, поближе к нам?
— Хоть сегодня дам команду перебираться. Где скажешь — там и сядем.
— И будете работать согласно нашим планам? — уточнил Егерь.
— Будем, — заверил Романыч. — Мне батюшка твой все объяснил. Всем сердцем принимаю твои планы. И, кажется, понимаю устремления. Но даже, если бы совсем ничего не понял, все равно — твоя территория, ты и диктуешь условия. И не подумай, мы не нахлебники какие-нибудь. Все люди у меня работящие. Оружие и припасы принесем. Все будет в лучшем виде.
— Какое оружие? — заинтересовался Егерь. — У нас стволы охотничьи есть, но патронов к ним маловато. Если к автоматам патроны в запаянных цинках хорошо сохранились, то годных охотничьих нашли просто мизер какой-то.
— Так мы сами их делаем, — с гордостью сказал Романыч. — Главное, чтоб пороха были хорошо упакованы. Вот мы в одном оружейном взяли сразу много банок с порохом, капсюли…
— Здорово! — восхитился Егерь. — Обрез! Отец Тихон! А вы чего молчите, как совесть депутата? Или я один всё решать должен?
— Чего тут решать, — кротко сказал священник, — спящих берешь, а тут вон — живые просятся. Чем они хуже?
— Причин для отказа не вижу, — пожал плечами Обрез. — Особенно с учетом появления здесь жадных культяпок Уралобурга. Разом усилимся на два десятка крепких мужиков и дюжину красивых девчонок. Романыч свою общину, как коллекционер, собирал. По человечку.
— Я помню, — усмехнулся Егерь, — как мы ему мелковаты показались, и как ты хотел его издалека подстрелить…
— Кто старое помянет… — дружелюбно повторил Романыч.